Loading

Портал суфизм.ру | Что такое суфизм? | Суфийский орден Ниматуллахи | Правила поведения на форуме | В помощь начинающим
Четвертый путь | Карта сайтов | Журнал "Суфий" | Контакты | Архив электронного журнала | Архив форума

Автор Тема: Евгений Иванов  (Прочитано 3313 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Корнак7

  • Ариф
  • ******
  • Сообщений: 1354
  • Reputation Power: 30
  • Корнак7 is working their way up.Корнак7 is working their way up.Корнак7 is working their way up.
    • Просмотр профиля
    • Постнагвализм
Re: Евгений Иванов
« Ответ #6 : 17 ШоЫп 2022, 10:58:19 »


Восприятие сейчас отличается от восприятия памяти, естественно, только когда ты как бы бдителен или др. словами "не спишь".Проще говоря, когда у тебя сознание уже может быть ращеплено и может получать по двум каналам ( а может и более) одновременно. В таком случае ты можешь заметить, что события СЕЙЧАС и события из ПАМЯТИ постоянно перемежаются, но есть та разница, что СОБЫТИЯ СЕЙЧАС ты ПЕРЕЖИВАЕЩЬ, как новые, с неизвестным итогом, есть момент открытости для удивления и неожиданности, в то время,как СОБЫТИЯ ПАМЯТИ, которые обычно превалируют, они не имеют этого тактового сигнала.Проблем в том, что обычное восприятие обычно состоит из набора щупальцев памяти, которыми ты шаришь в СЕЙЧАС и тут же ПОДБИРАЕШЬ подходящие ИМЯ, ЗНАЧЕНИЕ, СМЫСЛ.

про события сейчас полезно знать и помнить следующее
простое созерцание может нам дать только какие-то бессмысленные пятна, как ребенку, ОВД называется
мы накладываем нашу память, наш опыт на созерцаемое и творим, конструируем мир
то есть нет какого-то чистого восприятия в "сейчас"
есть смесь памяти, знаний и ощущений
причем первого на порядки больше
Реальность выглядит не то что глючно, но как-то неубедительно

Корнак7

  • Ариф
  • ******
  • Сообщений: 1354
  • Reputation Power: 30
  • Корнак7 is working their way up.Корнак7 is working their way up.Корнак7 is working their way up.
    • Просмотр профиля
    • Постнагвализм
Re: Евгений Иванов
« Ответ #5 : 30 ФХЪРСап 2019, 22:02:19 »
Это удачное наблюдение про отличие переживаемого из памяти от переживаемого он-лайн.
Манифест новизны и непредсказуемости имеет место быть.
Реальность выглядит не то что глючно, но как-то неубедительно

catdog

  • Энтузиаст
  • ****
  • Сообщений: 161
  • Reputation Power: 4
  • catdog has no influence.
    • Просмотр профиля
Re: Евгений Иванов
« Ответ #4 : 30 ФХЪРСап 2019, 21:20:51 »


Вы затронули интересную тему и я хотел бы внести уточнения в свой ответ.
Прошу извинить меня, не знаю вполне ли понятно я вообще написал. Повторю эту часть.

Сейчас или когда-то? Стоит повыполнять такое упражнение, прямо сейчас, смотря и видя, чувствуя и слыша, спрашивать себя: это сейчас, или когда-то я это знал, и это память о событии сейчас? Особенно это удаётся при засыпании: Эту картинку и мысль я раньше думал или она только что она возникла?
А когда Вы спонтанно*** вспоминаете что-то, тоже нужно по возможности*** посеять внутри себя сомнения, не происходит ли это сейчас , не  произошло ли это секунду назад?


Очень скоро у Вас сотрётся эта грань, и Вы увидите, что текущие события как бы сопровождаются тактовым сигналом ^ сейчас, сейчас, сейчас^, а память  лишена этого тактового сигнала.
 И вы чётко увидите, что всё это сейчас, и память черпается из хранилища сейчас. Никаого прямого доступа в никое прошлое нету.
И здесь Вы меня полностью запутали. Надеюсь, хоть Вы что-то в этом поймёте.


PS  Да, дежавю, это когда при восприятии "сейчас" происходит сбой и теряется тактовый сигнал. Тогда возникает парадоксальное восприятие сейчас без тактового сигнала, как будто это память - когда-то было уже.



Восприятие сейчас отличается от восприятия памяти, естественно, только когда ты как бы бдителен или др. словами "не спишь".Проще говоря, когда у тебя сознание уже может быть ращеплено и может получать по двум каналам ( а может и более) одновременно. В таком случае ты можешь заметить, что события СЕЙЧАС и события из ПАМЯТИ постоянно перемежаются, но есть та разница, что СОБЫТИЯ СЕЙЧАС ты ПЕРЕЖИВАЕЩЬ, как новые, с неизвестным итогом, есть момент открытости для удивления и неожиданности, в то время,как СОБЫТИЯ ПАМЯТИ, которые обычно превалируют, они не имеют этого тактового сигнала.
Проблем в том, что обычное восприятие обычно состоит из набора щупальцев памяти, которыми ты шаришь в СЕЙЧАС и тут же ПОДБИРАЕШЬ подходящие ИМЯ, ЗНАЧЕНИЕ, СМЫСЛ.
И ВСЁ! Дальше внимание скользит вперёд. По известным рельсам из набора памяти, не особо разглядывая, не удивляясь, не восторгаясь там ит..п
Если я правильно понял, это немного отличается от всяких теорий про экстрасоматические проникновения в какую-то Акашу и т.п. При обращении к памяти.
Какую, нахрен Акашу, экстрасоматическую? Мы обычно всегда в ней. А память - это твои пара экса петабайт твоего мозга. С картинками в 16К включая чувства и т.п.

catdog

  • Энтузиаст
  • ****
  • Сообщений: 161
  • Reputation Power: 4
  • catdog has no influence.
    • Просмотр профиля
Re: Евгений Иванов
« Ответ #3 : 28 ФХЪРСап 2019, 19:12:19 »
Текста много,один я прочитал полностью, другой по диагонали. Признаюсь, сложно после Вотсапов и твиттеров всасывать стены текста.
На менее реактивном форуме, автору бы поставили на вид и попросили бы краткий пересказ. И были бы правы, так как информации становится на порядок больше, и нужно решать, стоит ли тратить время именно на эту стену текста, исходя из синопсиса.
Автору поста не в укор, а просто как информация.


Бергсон очень привлекателен в своих теориях, но есть и более поздние научные исследования. Причём наука идёт очень последовательно, пытаясь обосновать более материальные теории в противовес экстрасоматическим и другим экстра. В конце концов, именно так и обнаруживается тупик, который требует уже других инструментов познания.


Что касается памяти, то есть интересное объяснение эффекта дежавю. Оно проливает свет на всю проблему восприятия в целом, так как субективно, как оно есть, восприятие на определённом уровне не имеет ни времени, ни пола, ни простанства. То есть память и текущее прямое восприятие сейчас вообще ничем не отличаются. Будь это всегда прямое восприятие или воспиятие останков следов в каком-то условном "сейчас".


Сейчас или когда-то? Стоит повыполнять такое упражнение, прямо сейчас, смотря и видя, чувствуя и слыша, спрашивать себя: это сейчас, или когда-то я это знал, и это память о событии сейчас? Особенно это удаётся при засыпании: Эту картинку и мысль я раньше думал или она только что она возникла?
А когда Вы спонтанно*** вспоминаете что-то, тоже нужно по возможности*** посеять внутри себя сомнения, не происходит ли это сейчас , не  произошло ли это секунду назад?


Очень скоро у Вас сотрётся эта грань, и Вы увидите, что текущие события как бы сопровождаются тактовым сигналом ^ сейчас, сейчас, сейчас^, а память  лишена этого тактового сигнала.
 И вы чётко увидите, что всё это сейчас, и память черпается из хранилища сейчас. Никаого прямого доступа в никое прошлое нету.
И здесь Вы меня полностью запутали. Надеюсь, хоть Вы что-то в этом поймёте.


PS  Да, дежавю, это когда при восприятии "сейчас" происходит сбой и теряется тактовый сигнал. Тогда возникает парадоксальное восприятие сейчас без тактового сигнала, как будто это память - когда-то было уже.






*** я хочу Вас предупредить, что эти упражнения могут вылиться в спонтанные осознанные сновидения (ОСы) и возможные даже переживания  незаконченных выходов из тела, особенно если Вы сдерживаете себя физически и сексуально (особенно).
« Последнее редактирование: 28 ФХЪРСап 2019, 19:47:15 от catdog »

Корнак7

  • Ариф
  • ******
  • Сообщений: 1354
  • Reputation Power: 30
  • Корнак7 is working their way up.Корнак7 is working their way up.Корнак7 is working their way up.
    • Просмотр профиля
    • Постнагвализм
Re: Евгений Иванов
« Ответ #2 : 28 ФХЪРСап 2019, 15:25:26 »
"Гипотеза об экстрасоматической природе памяти Иванов Евгений Михайлович кандидат философских наук доцент

    Аннотация. В статье рассматривается гипотеза (высказанная в свое время Анри Бергоном) об экстрасоматической (внетелесной) природе некоторой составляющей долговременной памяти человека. Согласно данной гипотезе, по крайней мере некоторая часть долговременной памяти существует не в виде актуально существующей в мозге энграммы (записи), а существует в форме прямого доступа к прошлому (в виде прошлых состояний мозга или сознания). Дано обоснование этой гипотезы с позиции психологии, нейронауки и философии. Рассмотрены возможные механизмы экстрасоматической памяти в контексте авторской концепции «сознания в квантовом мире». Данная концепция является развитием модели отношения сознания и квантовой реальности Эверетта-Менского. Исследуются также некоторые дополнительные аспекты модели "сознания в квантовом мире", связанные с ролью мозга в осуществлении психических процессов, природой пространства и времени, а также рассматривается возможность использования данной модели для объяснения биологической эволюции .

 1.Обоснование гипотезы "экстрасоматической памяти" в позиций философии, психологии и нейронауки. Одна из центральных догм современной нейронауки гласит: долговременная память человека и животных есть не что иное, как информации об их индивидуальном прошлом, записанная на неком физическом носителе, локализованном внутри головного мозга. С этой точки зрения запись информации в нашей памяти осуществляется в принципиальном плане таким же образом, как, например, запись информации на электронном носителе: как фиксация следов прошлых событий, локализованных физически, однако, в настоящем и, следовательно, имеющая к прошлому как таковому лишь косвенное отношение. Мы, таким образом, вспоминаем не прошлое (доступ к нему абсолютно закрыт), но лишь его следы, локализованные в настоящем. В данной статье мы попытаемся обосновать альтернативную гипотезу о природе памяти, согласно которой, по крайней мере некоторая часть долговременной памяти существует не в виде актуально существующей в мозге энграммы (записи), а существует в форме прямого доступа к прошлому (в виде прошлых состояний мозга или сознания). В этом случае, очевидно, соответствующая часть информации о прошлом в актуальном состоянии мозга не хранится (информация о прошлом считывается непосредственно из прошлого) и, значит, мы можем говорить об экстрасоматической (внетелесной) природе данной составляющей долговременной памяти.

Данная гипотеза о механизме памяти как о некой форме прямого доступа к прошлому, конечно, не нова. Еще в конце 19 века Анри Бергсон предложил подобный способ объяснения функционирования одной из компонент долговременной памяти, которую он назвал «память духа», в своей работе «Материя и память» (1897 г.) [1].
Память духа, по Бергсону, - это воспоминания о событиях личной жизни, т.е. биографическая память, обладающая явной временной соотнесенностью (все события личной жизни вспоминаются как относимые к тому или иному конкретному отрезку прошлого). В современной психологии бергсоновское понятие «память духа» соответствует понятию «эпизодическая память». По Бергсону, помимо «памяти духа», которая имеет «экстрасоматическую» природу (т.к. извлекается путем непосредственного созерцания прошлого), существует и «память тела», которая, напротив, существует как запись прошлого, существующая в настоящем, т.е. как информация «записанная» на некотором нейробиологическом субстрате.
Примером «памяти тела» могут служить выработанные многократными упражнениями инструментальные навыки у людей и животных, условные рефлексы и их сочетания (динамические стереотипы). Эти формы памяти не несут какого-либо «временного отпечатка». Важное отличие «памяти тела» от «памяти духа», по Бергсону, заключается в том, что первая форма памяти предполагает необходимость многократных повторений стимулов и (или) действий индивида, для обеспечения прочного долговременного хранения навыка или рефлекса, тогда как вторая («память духа») такого рода повторений не требует: для того, чтобы события личной биографии было «запечатлено» в нашей памяти достаточно его однократного проживания субъектом.
Философским обоснованием гипотезы существования «экстрасоматической» «памяти духа» у Бергсона является его интуитивистская теория познания, согласно которой чувственное восприятие трактуется не как «отражение объективной реальности в сознании», а как «прямой доступ к самим вещам в подлиннике». Эта идея, в свою очередь, появилась как способ преодоления гносеологических парадоксов, вытекающих из «классической» репрезентативной теории восприятия (в рамках этой теории возникал неразрешимый вопрос: каким образом мы вообще способны выработать идею внеположной нам реальности, если все, что мы имеем в восприятии и мышлении – есть лишь состояния нашего собственного сознания).
Экстрасоматический механизм «памяти духа», очевидно, понадобился Бергсону для того, чтобы распространить его теорию «прямого знания» также и на память. Поскольку прошлых событий в настоящем уже не существует, то нерепрезентативный характер памяти можно истолковать лишь как прямой («через время») доступ к подлинным событиям прошлого.
Убедительность теории памяти Бергсона зависит от того, принимаем ли мы или же нет его интуитивистскую теорию познанию. (Заметим, однако, что Бергсон использовал в своей работе не только философские аргументы, но и опирался на известные в то время данные нарождающейся нейропсихологии).

С нашей точки зрения интуитивистская модель чувственного познания весьма сомнительна, т.к. явно противоречит известным данным физиологии и психологии чувственного восприятия, которые предполагают репрезентативный характер чувственного доступа к реальности (мы видим не «сами вещи», а их образы или «копии» в нашем чувственном сознании, порожденные сложным, опосредованным нейрофизиологическим процессом). Те же гносеологические проблемы, решение которых потребовало введение понятия о прямом доступе к реальности на уровне чувственного восприятия, могут быть эффективно решены иным, более традиционным путем – мы можем, например, в духе платонизма, постулировать «прямой доступ к реальности» не на чувственном, а на свехчувственном, интеллектуальном уровне познания (мы видим образы вещей, но мыслим «сами вещи»). Если чувственное восприятие носит опосредованный характер, то, очевидно, таков же и характер памяти – мы помним в чувственном плане не сами вещи, но их субъективные образы. Следовательно гипотезу о существовании «экстрасоматической» памяти работающей по принципу «прямого доступа к прошлому» нужно сформулировать иначе: память не есть прямой доступ к прошлому бытию предметов внешнего мира, но есть некая форма прямого доступа к прошлым состояниям нашего собственного сознания. С этой точки зрения сознание обладает фундаментальным свойством нелокальности во времени. Только лишь чувственные состояния сознания, вызванные сенсорной стимуляцией, локализованы в неком небольшом по протяженности отрезке времени, который мы называем «настоящее время», «то, что происходит сейчас». Однако, в сфере сверхчувственной (смысловой, мыслительной), сознание свободно выходит за рамки «сейчас» и способно, в частности, напрямую обращаться к своим собственным прошлым как чувственным, так и смысловым переживаниям, прямо «считывать» информацию из прошлого и в той или иной форме переносить ее в настоящее. Ясно, что такого рода память не нуждается в каком-либо актуально существующем материальном носителе и, следовательно, существует «экстрасоматически» по отношению к актуальному состоянию нашего мозга и нервной системы в целом. Наше сознание, в этом случае, как бы содержит в себе некую «машину времени», позволяющую путешествовать в собственное прошлое и созерцать прошлые состояния собственного сознания «в подлиннике», а не в виде неких «записей», существующей в настоящем. Воспоминания, как таковые, конечно, локализованы в настоящем (в том моменте времени, в котором мы осуществляем процесс припоминания), но сама информация, извлекаемая воспоминанием, хранится в прошлом, а не в настоящем, и, значит, находится за пределами актуального состояния нашего тела и мозга.
Ясно, что эта гипотеза весьма нетривиальна и требует тщательного обоснования. Ниже мы рассмотрим целый ряд аргументов в пользу этой гипотезы.

Мы начнем с анализа данных психологии и нейробиологии, касающихся вопроса о механизмах памяти, затем рассмотрим философские основания гипотезы «эстрасоматической памяти» и в конце работы рассмотрим возможные механизмы работы такой памяти, опираясь при этом на квантовомеханическую картину реальности и гипотезу «сознания в квантовом мире», которую мы развивали в ряде наших публикаций [2,3].

Строгим доказательством того, что психическая память о прошлом может храниться вне мозга (точнее, вне его актуального состояния) было бы, очевидно, открытие таких психологических явлений, которые бы показывали возможность существования памяти на прошлые события, которая функционировала бы вообще без какого-либо материального субстрата – физического носителя этой памяти.
Как нам представляется, такого рода явления действительно существуют. Мы имеем в виду такой достаточно изученный в настоящее время феномен, как воспоминания прошлых жизней у детей.

Пионером в исследовании этого феномена был американский психиатр Ян Стивенсон (см. [4]), который начал изучать воспоминания прошлых жизней у детей еще в 60-е годы прошлого века. За более чем сорокалетний период исследований (Стивенсон умер в 2007 г.) он тщательно исследовал и описал около двух тысяч подобных случаев (как он их называл) «возможной реинкарнации у детей» в возрасте от трех до семи лет. По его данным, дети в некоторых случаях могли описать до 400 проверяемых событий, которые они относили к собственной прошлой жизни в другом теле. Они узнавали своих бывших родственников, правильно называли на фотографиях имена людей, знакомых «по прошлой жизни», показывали места, где они «жили в прошлой жизни» и т.п. Если к этим исследованиям (а проводили подобные исследования не одни Стивенсон, но и ряд других, независимых от него ученых (см. [4])), подойти непредвзято и признать их научную состоятельность, то следует, также, признать, что даже если эти случаи и не доказывают существование реинкарнации, то они, по крайней мере, показывают возможность существования долгосрочного хранения воспоминаний не основанного на сохранении каких-либо физических «энграмм». То есть эти исследования прямо показывают возможность существования «экстрасоматической» памяти.

Обратимся теперь к вопросу: не противоречит ли гипотеза существования механизма «экстрасоматической памяти» данным нейробиологии и что вообще эта наука говорит нам о возможных биологических механизмах запоминания.
Представители нейронаук в настоящее время нередко заявляют, что они уже открыли вполне материальный, локализованный в нейрональных синаптических структурах механизм, обеспечивающий долгосрочное запоминание как у животных, так и у человека. Прежде всего, здесь ссылаются на работы Э. Кандела и его сотрудников [5], изучавших синаптическую пластичность нейронов голожаберного моллюска аплизии.
Кандел и его сотрудники вначале исследовали модификации защитного рефлекса, сохраняющиеся на протяжении минут или часов — соответствующие кратковременной памяти. Было установлено, что в основе этой формы пластичности лежит усиленный вход ионов кальция в клетку, который повышает выделение нейромедиатора сенсорным нейроном при каждом нервном импульсе и, таким образом, усиливает оборонительную реакцию.
Более продолжительные, повторяющиеся стимулы формировали у моллюска подобие долговременной памяти, которая могла сохраняться дни и даже недели. Повторяющиеся стимулы увеличивали содержание в клетке цАМФ и активировали фермент протеинкиназа А. Далее происходило фосфорилирование определенных белков, так называемых транскрипционных факторов, в ядре нервной клетки, и т.о менялась активность ряда генов. В результате увеличивался синтез некоторых белков, а синтез других уменьшается. Воздействие оказывалось на гены, которые кодируют белки, участвующие в построении и функционировании синапсов. Благодаря данным молекулярным процесса изменялась функция, а также и форма синапсов, что вело к долговременным изменениям синаптической эффективности, и т.о. приводило к долговременной модификаций защитного рефлекса у аплизии.

Подобный механизм запоминания позже были обнаружен у млекопитающих. С большой вероятностью можно утверждать, что он существует и у человека. Но, однако, возникает вопрос: является ли этот механизм достаточным, во-первых, для того, чтобы обеспечить прочное сохранение информации в течение десятилетий (что характерно для эпизодической памяти человека), во-вторых, достаточным для обеспечения необходимой человеку емкости долговременной памяти. Кроме того, необходимо выяснить, не имеется ли иной механизм долгосрочного запоминания не связанный с какими-либо структурными изменениями в мозге.
Рассмотрим вначале вопрос о прочности записи информации с помощью исследованного Канделом механизма синаптической пластичности. Исследования Кандела показывают, что изменения активности синапсов сохраняются максимум несколько недель, затем, при отсутствии повторной стимуляции, эффективность синапса возвращается к исходному уровню. То есть изменения синаптической пластичности вполне обратимы, что, безусловно, поведенчески оправдано. Подобный механизм вполне может обеспечить выработку, сохранение на несколько недель и, затем угашение условных рефлексов, но вряд ли может объяснить характерную для человека способность десятилетиями сохранять достаточно яркие воспоминания о событиях прошлого. Поскольку синаптическая пластичность обратима и не обеспечивает длительного хранения информации, было высказано предположение о существовании другого, более надежного и устойчивого механизма запоминания. Таковым может быть механизм образования новых синапсов и синаптических коллатералей. Такой механизм, видимо, действительно существует. Исследования показывают, что процесс обучения у млекопитающих связан с образованием большого числа новых синаптических соединений между нейронам в тех мозговых структурах, которые были задействованы в процессе обучения. Правда большая часть этих новообразованных связей затем разрушается, но некоторая их часть сохраняется достаточно длительное время [6]. Однако, все же сомнительно, что образование новых межнейронных связей способно обеспечить сохранность воспоминаний на протяжении многих десятилетий. Известно, что в мозге взрослых животных и людей происходят постоянные перестройки синаптических контактов между нейронами. Идет постоянный процесс образования новых синапсов и разрушения старых. По некоторым оценкам [7], в коре головного мозга человека каждые сутки создается около 800 миллионов новых синапсов и примерно такое же их число разрушается. Если учесть, что в коре примерно 1010 нейронов и, соответственно, примерно 1013 синапсов, то можно подсчитать, что большая их часть будет уничтожена и заменена другими синапсами примерно за 35 лет. Однако даже в пожилом возрасте, как правило, сохраняются достаточно яркие воспоминания о событиях детства (иногда их яркость в позднем возрасте даже увеличивается).
Кроме того, существуют факты, которые говорят в пользу предположения, что вообще вся сенсорная информация, когда-либо поступавшая в наш мозг, фиксируется в нашей памяти в неизменной форме и хранится до конца нашей жизни и, значит, никакого абсолютного забывания (в виде необратимой потери информации) не существует вовсе. Прежде всего, здесь можно сослаться на описанный еще в 60-х годах У. Пенфилдом и его сотрудниками феномен, названный им «вспышки пережитого» [8]. Пенфилд обнаружил, что в некоторых случаях электрическое раздражение (производимое во время нейрохирургической операции) некоторых точек левого полушария в районе средневисочной извилины у больных эпилепсий порождало своеобразное «расщепление» сознания пациента (т.н. «двухколейные переживания»). Больной одновременно осознавал себя на операционном столе и, параллельно, переживал во всех подробностях некоторый отрезок своей прошлой жизни. Так, одна взрослая пациентка увидела себя маленькой девочкой, поющей в церковном хоре, а мужчина-строитель увидел себя на стройке, занятым кладкой кирпичной стены. Пенфилд подчеркивал предельную реалистичность переживаний пациентов: «вспышки пережитого», по словам Пенфилда, напоминали просмотр фильма, в котором заново и в той же временной последовательности воспроизводились прошлые состояния сознания, имевшие место в тот тли иной отдаленный период времени.

Существование феномена «вспышек пережитого» позволяет предположить, что весь сенсорный вход с момента рождения и до момента смерти целиком без купюр сохраняется в нашей памяти, а забывание связано не с необратимой потерей информации о прошлом, но лишь с ограничением доступа к этой информации. В пользу этой гипотезы говорит также факт существования людей, обладающих феноменальной памятью, которая позволяет им с высокой точностью воспроизводить и описывать события и факты отделенного прошлого. Так описанный Р. Лурией обладатель феноменальной памяти С.В. Шерешевский мог точно воспроизвести набор из ста случайно выбранных слов через десять месяцев после их предъявления. При этом тестирование было для него неожиданным, т.е. не было изначальной установки на долгосрочное запоминание [9].

Исследования, также, показывают, что даже казалось бы полностью забытые сведения из прошлого можно оживить с помощью гипноза [10]. Интересно, что гипноз (а также некоторые другие методы – например односторонний электрошок [11]) позволяет не только воскресить забытые воспоминания, но и может даже восстановить прошлые состояния личности человека. Это явление известно как «хронологическая регрессия». Например, если взрослому человеку внушить в состоянии гипноза, что он сейчас десятилетний ребенок, то он будет вести себя также, как в десять лет: он будет писать тем же почерком, что и в десять лет, воспринимать окружающее с позиции десятилетнего ребенка и т.п. Причем это не притворство, не имитация, а именно воскрешение прошлой, десятилетней личности данного субъекта. В пользу такого заключения говорит тот факт, что при внушении младенческого возраста, не просто имитируются известные взрослому внешние формы поведения младенца, но и оживляются младенческие рефлексы (например, рефлекс Бабинского) которые в норме наблюдаются лишь в раннем младенчестве и о существовании которых большинство взрослых людей даже не подозревает.
«Вспышки пережитого», хронологическая регрессия, а также такой феномен, как ретроградная амнезия (потеря доступа к эпизодической памяти (как правило, обратимая), связанной с определенным временным промежутком прошлого), - все эти феномены указывают на жесткую привязку воспоминаний к временной шкале. Этот факт очень сложно объяснить с натуралистической точки зрения, т.е. рассматривая память как совокупность «энграмм», поскольку не понятен «биологический смысл» такой временной соотнесенности воспоминаний. Ведь на практике мы имеем лишь ограниченную способность соотносить наши воспоминания с определенными временными отрезками. Но если память работает по механизму «прямого доступа к прошлому», то такая временная привязка воспоминаний совершенно необходима – она является просто следствием реальной локализации воспоминаний в прошлом.

Если в соответствии с изложенными выше фактами допустить, что в нашей памяти содержится запись полного сенсорного входа, полученного нами в течение всей нашей жизни, то естественно возникает вопрос: способен ли описанный выше механизм синаптической пластичности, а также механизм новообразования синапсов обеспечить такой огромный объем запоминания?
Объем поступающий в мозг сенсорной информации (например, через орган зрения – дающий более 90 процентов сенсорного входа) можно оценить, зная такие величины, как размеры сенсорного поля (например, поля зрения), разрешающую способность сенсорного органа (для зрения – порядка одной угловой минуты), инерционность восприятия, количество бит необходимых для кодирования одного элемента сенсорного поля. Пропускная способность зрительного анализатора оценивается величиной108 -109 бит /сек (Такое количество информации необходимо для того, чтобы в нашем сознании возникла та четкая и детализированная цветная «картинка» с разрешением одну угловую минуту, которую мы непосредственно зрительно воспринимаем, с учетом того, что она обновляется примерно 24 раз в секунду и, кроме того на кодирование одного «пикселя» (учет параметров цвета, яркости) требуется 16 бит). Таким образом, за 60 лет только суммарный зрительный вход дает величину порядка 1017- 1018 бит. (Это число соответствует оценке данной Д. Вулдриджом [12]. Дж. фон Нейман давал значительно большую оценку – 2 .1020 бит [13]).
Если предположить, что долговременная память «записана» в виде «рисунка» синаптических связей между нейронами мозга, то информационная нагрузка на один синапс представляется непомерно высокой. Общее количество синапсов в мозге равно примерно 1013 – 1014, что при оценке суммарного объема зрительного входа 1017 за 60 лет дает информационную нагрузку на один синапс порядка 103- 104 бит. Представляется невероятным, чтобы один синапс мог хранить в течение десятилетий порядка тысячи бит информации. Нейрофизиологические исследования (основанные на оценке информационной емкости слуховой коры) показывают, что для запоминания 1 бит информации необходимо задействовать примерно 10 нейронов [14], так что максимальный объем информации, которую можно записать путем модификации синаптического аппарата нервных клеток, не превышает, видимо, величины 109- 1010 бит (но примерно такой объем информации мы получаем за 10-100 секунд только через зрительный анализатор). Ввиду сказанного, существование «экстрасоматического» механизма запоминания, не связанного с модификацией синаптических связей, уже не кажется чем-то невероятным. Конечно, чисто «технически» мозг мог бы обеспечить запись подобного объема информации (порядка 1017 бит), например, если бы для записи использовались макромолекулы (так молекула ДНК, локализованная в каждой клетке, имеет потенциальную информационную емкость порядка 1010 бит). Но нет оснований думать, что такой механизм запоминания реально используется. Вместе с тем, имеются некоторые экспериментальные данные, которые указывают на возможность запечатления и сохранения информации в долговременной памяти без каких-либо структурных изменениях в нервных клетках.

Заметим, прежде всего, что классические, восходящие к работам Д. Хебба представления о работе памяти оказались существенно поколеблены в последнее время. По Хеббу, процесс запоминания делится на две стадии: стадию кратковременной памяти, которая обеспечивается посредством реверберации нервных импульсов в нервной сети, и стадию консолидации, которая связана с изменением связей между нейронами (изменения продуктивности синапсов, образование новых синапсов и коллетералей), что предполагает серьезные биохимические перестройки, связанные с синтезом белков. Ранние эксперименты с электрошоком и подавлением синтеза белка во время обучения – вроде бы подтверждали эту модель. И электрошоковое воздействие сразу после сеанса научения, и лекарственное подавление синтеза белка делали обучение невозможным. Однако в последнее время появились данные о возможности восстановления кратковременной памяти, стертой электрошоком или даже гипотермией (охлаждением мозга). Восстановление было, правда, частичное и нестойкое. Но в любом случае, циркулирующий нервный импульс никак не может пережить воздействие, полностью угнетающее электрическую активность мозга. Это означает, что уже на стадии кратковременной памяти существует что-то, что способно пережить «выключение» электрических функций мозга.
Также и хеббовские представления о механизме консолидации памяти не согласуется с рядом надежно установленных экспериментальных данных.

В некоторых экспериментах было показано, что долговременная память при некоторых формах обучения оказалась устойчивой к аноксии мозга и действию электрошока [Bolduin, Soltysik, 1965; Squire, 1986].
Полная блокада синтеза белка в головном мозге также не всегда нарушала консолидацию памяти [Laudein et al., 1986; Staubli et all., 1985]. При научении с минимальным интервалом между пробами подавление синтеза белка не нарушало сохранение информации в течение нескольких дней [Tully et all., 1994]. [15]. Исходя из того, что подавление синтеза белка в мозге во время научения не всегда нарушает сохранение информации, мы неизбежно приходим к заключению, что существует некая «сверхбыстрая» фаза консолидации долговременной памяти, которая не зависит от реверберации нервных импульсов и не требует участия синтеза белков. Для такой сверхбыстрой консолидации необходимы особые механизмы, которые гипотетически можно отождествить с предполагаемой «экстрасоматической» памятью, осуществляемой непосредственно сознанием, а не мозгом – поскольку этот механизм вообще не требует какой-либо долгосрочной «записи» информации в нервной ткани. Информация здесь может непосредственно извлекаться из прошлых состояний сознания.

Эксперименты показывают, что такой «трансцендентный» механизм памяти, вероятно, существует даже уже у животных. Как же объяснить более ранние положительные эксперименты, как будто подтверждающие схему Хебба? Очевидно, у животных и у человека существует несколько различных видов памяти.
Существует «имманентная» живому мозгу система памяти, действительно связанная с нейрональной (прежде всего синаптической) пластичностью. Такой механизм, как мы уже отмечали, подробно исследован на беспозвоночных животных, а также в культуре тканей высших животных. Вероятно, он есть и у человека. Это то, что А. Бергсон назвал «памятью тела», а в современной психологии связывается с «процедурной» памятью (память типа условных рефлексов, выработки навыков и т.п.).

Но существует и иной, «экстрасоматический» механизм памяти, который у человека, вероятно, соответствует семантической и эпизодической памяти. («Память духа» по Бергсону). Семантическая и эпизодическая формы памяти в полной мере формируются только у человека (хотя, как показывают упомянутые исследования, имеют «прообраз» у животных). Поэтому память человека должна все же качественно отличаться от памяти животных. Косвенно об этом говорит тот факт, что характерные для человека формы нарушения памяти: ретроградную и антероградную амнезию (связанные, вероятно, с нарушением связи мозга с «трасцендентной» памятью) не удается воспроизвести в опытах с животными. Для достижения этой цели безуспешно применяли электрошок, местное электрическое раздражение (например, миндалин), быструю наркотизацию, полную или частичную функциональную декортикацию путем временной обработки коры головного мозга изотоническим раствором КО, сильное охлаждение коры, воздействие ацетилхолинэстеразы и ингибиторов синтеза белков. Известно, что клиническая патология мозга не столкнулась ни разу с явлениями нарушения долговременной памяти при очаговых поражениях мозга. (Амнезию вызывают лишь глобальные воздействия на мозг человека, наподобие сотрясений, электрошока, отравления или даже нервные потрясения).

Также и эксперименты с повреждением или функциональным выключением различных (даже весьма значительных по объему) участков мозга животных (как корковых, так и подкорковых) показали, что хотя локальные повреждения мозга значительно замедляют образование новых условных рефлексов, но выработанные до операции рефлексы быстро и даже спонтанно восстанавливаются при первых же испытаниях. Это говорит о том, что оставшиеся сохранными участки мозга не утрачивают опыта обучения, и этот результат не зависит от того, какую структуру разрушали экспериментаторы [16 с 247])."
Подробней здесь
http://forum.postnagualism.com/index.php?topic=98856.msg459315;topicseen#msg459315
Реальность выглядит не то что глючно, но как-то неубедительно

Корнак7

  • Ариф
  • ******
  • Сообщений: 1354
  • Reputation Power: 30
  • Корнак7 is working their way up.Корнак7 is working their way up.Корнак7 is working their way up.
    • Просмотр профиля
    • Постнагвализм
Евгений Иванов
« Ответ #1 : 28 ФХЪРСап 2019, 15:22:47 »
Евгений Иванов. К вопросу о тождестве "Я" во времени[/size]"Наша повседневная активная жизнь основывается на презумпции себетождественности нашего «Я» во времени: я один и тот же тождественный себе субъект на протяжении всей моей жизни от рождения до момента смерти. В противном случае, если бы временное тождество  «Я» не сохранялось, трудно было бы найти основание для сохранения активной жизненной позиции — зачем мне что-то делать, предпринимать, если плодами моих трудов воспользуется кто-то другой, какой-то не тождественный мне индивид, хотя бы и обладающий подобным моему телом и личностью. Далее, временное тождество «Я» предполагается когда мы говорим о личной ответственности за свои поступки. Очевидно, я не должен отвечать за действия другого субъекта. Таким образом, идея временного тождества «Я» несомненно  имеет большое значение для обоснования этики. Что же представляет собой этот предполагаемый феномен временной себетождественности «Я»?  Чем это тождество определяется? Зависит ли оно от материальных факторов: состава и строения моего тела и мозга? От содержимого моей памяти? Можно ли тождество «Я» связать с тождеством моей личности? Зависит ли оно от причинно-следственной преемственности последовательных состояний моего сознания? Как  тождество «Я» соотносится с содержанием, а также с единством моего сознания? На эти и некоторые другие вопросы мы и попытаемся ответить в данной статье. Подчеркнем, что мы рассматриваем временное тождество «Я» как правдоподобную гипотезу и не претендуем на какое-либо доказательство реальной временной себетождественности «Я». Вполне мыслима ситуация, что мое «Я» существует лишь мгновение, а затем сменяется каким-то другим «Я» и этот процесс не наблюдаем именно в силу того, что каждое мгновенное «Я» будет ощущать свое тождество себе и не будет иметь возможности сравнить себя с предыдущими и последующими «Я». Таким образом вопрос стоит так: если реальное временное тождество «Я» действительно существует, то чем оно может являться, как его возможно описать и объяснить.2. Тождество «Я» во времени не возможно  объяснить с позиции констатации какого-либо тождества или сходства последовательных во времени состояний моего тела, мозга, психики, личности, сознания — прежде всего потому, все во мне: и тело, и мозг, и психика, и личность, и сознание непрерывно меняются, тогда как «Я», по нашему предположению, остается тем же самым. Далее, достаточно очевидно, что любая сколь угодно точная моя материальная копия, даже если она будет иметь такую же как у меня память, личность, самосознание, будет восприниматься мной как иной субъект, иное «Я».  Я есть субъект своих переживаний и действий. Но я, очевидно, не буду чувствовать боли если мою копию бьют, не буду контролировать действия этой копии, а значит «Я» этой копии не будет моим «Я». Мое «Я» по самой своей сути есть нечто абсолютно единичное, оно не может одновременно существовать сразу в нескольких независимых друг от друга индивидах. Из этой сущностной неудвоимости «Я»  следует: а). Содержимое моей памяти не является фактором, однозначно детерминирующим мою себетождественность, т.к. мыслимо существо с тождественной памятью, но мною не являющееся. Кроме того, память зависит от случайных обстоятельств жизни и при других обстоятельствах я обладал бы иной памятью, но, очевидно, был бы тем же самым «Я». б). Тождество «Я» не есть тождество моей личности поскольку, опять-таки, мыслимы тождественные содержательно личности, но обладающие различными «Я». Кроме того, личность на больших временных интервалах может очень сильно изменяться тогда как «Я», по предположению, остается одним и тем же. в). По тем же причинам тождество «Я» не может определяться самосознанием: две точные копии будут иметь одинаковое самосознание (считать себя одним и тем же субъектом), но не будут иметь одно и то же «Я». г). Тождество «Я» не определяется непрерывностью причинно-следственных связей т.к. причинно-следственные линии способны ветвиться (как в  мысленном эксперименте с копированием), тогда как «Я» к какому-либо ветвлению не способно. д). Тождество «Я» не определяется тождеством составляющих меня атомов, поскольку последние в течение моей жизни  многократно обновляется. Оно также не определяется структурой моего тела и мозга, поскольку эта структура в принципе может быть сколь угодно точно скопирована. По сути тождество «Я» вообще не может определяться суммой каких-либо воспроизводимых материальных факторов, поскольку многократное воспроизведение этих факторов  привело бы к «размножению» «Я», что, как мы установили, в принципе не возможно.3. Изменчивость моего тела, сознания и  личности пытаются согласовать с идеей себетождественности «Я» путем постулирования существования некоего вневременного «трансцендентного Я»,   являющегося  «чистым субъектом» - функция которого сводится только к пассивному созерцанию изменчивых состояний моего сознания. Данное  сознание  является «моим» именно в силу того, что его последовательные во времени состояния  созерцаются одним и тем же трансцендентным (по отношению к этим состояниям сознания) себетождественным «Я». Трансцендетность «Я» означает, что это «Я», будучи субъектом всех моих переживаний, само не является чем-то переживаемым, не есть какое-либо содержание моего сознания, никак не дано мне как предмет опыта.  Но если «Я» никак не дано в опыте, никак не переживается, то каким образом мы вообще можем знать о существовании этого «Я»? Всякое понятие осмысленно только в том случае, если оно указывает на какой-то фрагмент моего опыта, на нечто мне непосредственно данное, переживаемое. Таким образом, никакой содержательной идеей «трансцендентного Я» мы обладать не можем. Но в таком случае, если идея «Я» вообще осмысленна, то она должна указывать на нечто данное в опыте, являющееся непосредственным содержанием моего сознания.4. Если «Я» имманентно сознанию, то оно должно мною непосредственно переживаться как некоторое содержание моего сознания, как нечто «данное». Вместе с тем, было бы напрасным занятием искать в сознании какие-то специфические переживания, соответствующие «чувству Я».  Д. Юм был прав говоря: «Вижу стену, но не вижу «Я» взирающего на эту стену». В таком случае, для того, чтобы сохранить идею осмысленности понятия «Я»,  нам остается только признать, что «Я» - это и есть любое мое переживание. Я есть все, что я переживаю - любой факт сознания есть переживание самого себя,  поскольку я и есть совокупность всех возможных моих переживаний. Иными словами, я и есть мое сознание во всей его актуальной и потенциальной полноте —  я есть не только настоящее, но и мое прошлое и мое будущее сознание: все, что я переживал, переживаю и буду переживать в будущем. Относительная противоположность субъекта и объекта является в таком случае противоположностью целого и части: всеполноты возможного опыта и некоторого частного опыта. Принадлежность элемента опыта к «Я» есть следствие вхождения этого элемента в единую целостность моего возможного опыта (а не в целостность какого-то иного опыта). В таком случае «Я» можно определить как мое сознание, рассматриваемое в аспекте его  синхронического (одномоментного) и диахронического  (разномоментного) единства. Сознание  «мое» именно в силу его единства, взаимной связанности его элементов, и характер этой связанности принципиально отличен от характера связи элементов опыта различных субъектов. Единство опыта субъекта, очевидно, является необходимым основанием существования феномена знания как такового.  Ведь всякое знание есть синтез, результат сопоставления одних элементов опыта с другими элементами опыта, и именно единство «Я» обеспечивает возможность сопоставления всех этих элементов опыта — как переживаемых одним и тем же субъектом. Объяснить что такое «Я» — значит объяснить что и каким образом создает единство моего сознания, в том числе, его единство во времени (которое и есть его временное тождество).5. Поскольку мы отвергли существование «трансцендентного» «Я», как бы извне «скрепляющего» разнородные содержания моего сознания, то нам остается искать основание единства «Я» внутри самого сознания, как нечто непосредственно в сознании наблюдаемое. На уровне актуального чувственного содержания моего сознания единство «Я» проявляется как единство переживаемых мною чувственных образов и как единство переживаемого мною полимодального перцептивного поля в целом. Всё актуально переживаемое мною в данный момент образует полимодальный «гештальт» - целостную структуру  переживаемого, в котором отдельные элементы опыта не изолированы друг от друга, но, напротив, сопереживаются, т.е. переживаются вместе с отношениями между ними - как единый образ, едина цельная картина окружающего меня мира. При этом, существуют не только пространственные (одномоментные) гештальты, объединяющие элементы данного «сейчас» опыта, но и чувственные временные гештальты — в которых схватываются последовательные во времени ощущения как единый протяженный во времени образ. Типичными примерами временных чувственных гештальтов являются: восприятие мелодии, восприятие слов и фраз слышимой речи, восприятие движения и т.п. Отсюда следует некоторая ограниченная временная нелокальность нашего чувственного «сейчас»: это «сейчас» переживается не как бесконечно тонкий, «мгновенный» временной «срез» чувственного опыта, а как некий относительно протяженный   интервал «видимого присутствия», охватывающий, по некоторым оценкам, промежуток  времени порядка нескольких секунд (до четырех секунд, в слуховой модальности). Внутри этого интервала  последовательные во времени элементы опыта непосредственно схватываются сознанием как единое целое, как единый протяженный во времени образ, гештальт.6. Если синхроническая тождественность моего чувственного актуального «Я» в каждый момент «сейчас» есть не что иное, как внутреннее (имманентное самому сознанию) единство актуально переживаемого (гештальтность, сопереживаемость, соданность элементов опыта), то, очевидно, аналогичным образом  -  как единство, сопереживаемость, но уже разнесенных во времени содержаний сознания, нужно понимать и временное (диахроническое) тождество «Я» на больших временных интервалах, выходящих за ограниченные рамки чувственно переживаемого «сейчас». Также как синхроническое тождество «Я» не сводимо к сходству или причинной связи одновременно переживаемых элементов сознания (поскольку они и не похожи друг на друга и не связаны причинно), а есть единство этих разнородных, разномодальных элементов, так и диахроническое тождество  «Я» не сводимо к сходству или причинной связи последовательных состояний сознания — а есть проявление сверхвременного единства сознания. Я реально есть не только то, что я переживаю «сейчас», но также и то, что я переживал ранее и буду переживать в отдаленном будущем. Временное тождество «Я» в таком случае есть не что иное, как временная нелокальность моего сознания, в котором разновременные фрагменты опыта (относящиеся к разным «сейчас») объединены в некое нечувственное подобие чувственного временного гештальта. Поскольку мы не переживаем прошлое и будущее за пределами «сейчас» в  чувственной форме, речь должна идти именно о неком «сверхчувственном» сверхвременном гештальте, в котором переживаемое «сейчас», как-то соединено, имманентно соотносится с чувственно не данным, находящимся за пределами «сейчас», но некоторым образом все же «имеющимся»  бывшим и возможным будущим моим опытом.7. Каким же образом непосредственно переживается мною эта имманентная соотнесенность чувственных элементов «сейчас» с элементами прошлого и возможного будущего моего опыта? Мы полагаем, что она переживается как феномен  смысла.   Смысл рождается когда осмысляемое соотносится с теми или иными контекстами, с некой информацией, по большей части содержащейся в прошлом, а отчасти и в возможном будущем.  Я понимаю что со мной происходит сейчас, поскольку это «сейчас» переживается мною как непосредственное продолжение того, что было ранее в моем опыте и того, что вероятно ожидает меня в будущем.  При этом я, как правило, не замечаю какой-либо когнитивной работы моего сознания по «созданию», «конструированию» смысла. Смысл ситуации, объекта, схватывается прямо и непосредственно, без каких-либо явных извлечений информации из памяти или фантазий о будущем. Это, с нашей точки зрения, происходит потому, что сознание как бы «прозрачно» во временном направлении — прошлое не исчезает из моего сознания когда я его уже прожил, а будущее также не возникает из ничего, а некоторым образом (в системе альтернатив) «имеется» до того, как я им  чувственно овладел.  Иными словами, смысл — это и есть  эффект временной нелокальности сознания, следствие того, что я реально существую  не только «сейчас», но и некоторым нечувственным образом  присутствую и в собственном прошлом и в вариантах будущего и это единство  всех разновременных элементов моего «Я» (реальная протяженность «Я» во времени) и есть, по отношению к чувственному «сейчас», основа переживания смысла происходящего в этом «сейчас» (см. подробнее [1]).8. Если я реально существую не только в настоящем, но и в прошлом,  и в будущем, то не следует ли отсюда фатализм, предопределенность событий моей жизни? Ведь с этой точки зрения моя жизнь, как готовый кинофильм, существует сразу во всей своей протяженности, как совокупность всех последовательных моментов моего личного существования. Мое эмпирическое временное существование в этом случае подобно просмотру, временной развертке по отдельным кадрам этого предсуществующего «фильма моей жизни» Для того, чтобы избежать предопределенности, необходимо, очевидно, включить в состав моего реального сверхвременного «Я» не только мое реальное прошлое, настоящее и будущее, но также и все варианты моего возможного (альтернативного) прошлого, настоящего и будущего.  Мое «Я» в этом случае — есть универсум всего моего потенциально возможного опыта, существующего как единое целое в неком вневременном плане бытия. Иными словами, реальное мое  «Я» есть все то, что я потенциально (в разных внешних обстоятельствах) способен почувствовать, помыслить, пережить тем или иным способом.  Все эти возможные вариации моей психической жизни уже как бы потенциально во мне присутствуют в неком «неявном» виде. Поэтому любые мои изменения, любые повороты моей судьбы не способны вывести меня за пределы собственного «Я» - поскольку в этом «Я» все эти возможные вариации моего опыта уже заранее содержатся. Но и это «неявное» присутствие во мне моих «возможных» (виртуальных) жизней должно мною в каждый момент времени непосредственно переживаться  - в виде неких компонентов переживаемого мною смысла. Смысл опирается не только на мой реальный опыт, но и, в значительной мере,  на опыт возможный (воображаемый). Именно эта особенность смыслообразования, как представляется, и позволяет человеку дистанцироваться от наличной чувственной эмпирической действительности и позволяет нам мыслить мир в системе альтернатив (в модальности «как если бы») - что и составляет основу чисто человеческой способности к творчеству, к генезису культуры.9. Идея временной нелокальности сознания как коррелят временного тождества «Я» не будет выглядеть чем-то противоестественным и невозможным если мы соотнесем ее с концепцией 4-мерного псевдоевклидова пространственно-временного континуума в теории относительности. Поскольку пространственно-временной континуум разделяется на временную и пространственную компоненты индивидуально для каждого наблюдателя (с временной осью отождествляется мировая линия наблюдателя в пространстве-времени и т.о., если наблюдатели двигаются относительно друг друга, то их «временные оси» не будут параллельны), то мы должны мыслить физическое время как нечто онтологически однородное пространству т.е. как некую статичную протяженность [3].  В этой картине время мыслится статично (т.н. «этернализм», или концепция «блок-вселенной), а становление, видимо, нужно понимать как результат последовательного «считывания» чувственным сознанием наблюдателя событий при  «движении» этого сознания вдоль мировой линии его тела. Т.е. становление, разделение на настоящее, прошлое и будущее, существует не объективно, но лишь в чувственном восприятии наблюдателя — мы воспринимаем мир как бы через некую «временную щель», скользящую вдоль предсуществующей временной оси. Смысловая же компонента сознания, напротив, как бы «размазана» по всей временной оси.  Учет также и квантовомеханической картины физической реальности позволяет нам оценить как реалистическую и концепцию наличия во мне универсума возможного  (альтернативного) моего опыта. Действительно, в силу квантовой (волновой)  природы реальности мировая линия моего тела должна непрерывно ветвиться, охватывая т.о. все возможные варианты действия моего  тела во всевозможных (также бесконечно ветвящихся) внешних условиях. На уровне чувственного восприятие сознание селективно выбирает лишь одну квантовую альтернативу, делая ее воспринимаемой (интерсубъективным образом — значимо для всех сознаний нашего мира), тогда как чувственный доступ ко всем  другим альтернативам интерсубъективно блокируется. Этот акт селекции квантовой альтернативы соответствует акту редукции волновой функции (которая, таким образом, имеет место лишь в интерсубъективном восприятии, а не как объективный феномен) [2]. Но на уровне смысла сознание не селективно - имеет дело сразу со всеми ветвями квантовой реальности и таким образом  содержит в себе все возможные вариации моего опыта — составляющие в совокупности мое себетождественное «Я».
Реальность выглядит не то что глючно, но как-то неубедительно

Tags:
 

Персидский суфизм | Антология суфийской поэзии | Энциклопедия духовной культуры | Галерея "Страна Востока"
Издательство "Риэлетивеб" | Джалал ад-Дин Руми | Музыка в суфизме | Идрис Шах | Суфийская игра | Клуб Айкидо на Капитанской

Rambler's Top100 Rambler's Top100