Мы знаем
ГЕЙДАРА ДЖЕМАЛЯ как видного политического аналитика, мыслителя, талантливого полемиста и решительно настроенного общественного деятеля. Но, на наш взгляд, сегодня было не менее важно обсудить с ним несколько отстранённую, как навскидку кажется, от бурных событий современности тему, которая вызывала и продолжает вызывать многочисленные дискуссии, комментарии и утверждения, как в исламском мире, так и вне его. Это тема суфизма…
- Вместо вступления расскажите немного о своём пути в Ислам: как Вы стали практикующим мусульманином? Стоял ли перед Вами, как у представителя столичной богемы советского времени, когда-нибудь выбор - Ислам или что-либо другое?
- С первых лет сознательного существования я считал себя только мусульманином. Я всегда изучал другие религии изначально с целью их критики и предъявления доказательств, что Ислам – единственная религия, избранная Аллахом для самой лучшей общины, возвышенной над всеми остальными.
Для меня уже в десятилетнем возрасте это было формой противостояния среде и сохранения собственной идентичности. Я был исключен из Московского университета, а перед этим и из Комсомола, за «буржуазный национализм», что в частности включало открытое заявление о себе как о мусульманине. Разумеется, в то время мои знания были ограничены, а мой подход носил характер скорее политического вызова, чем был следствием настоящего имана.
Вернувшись после отказа служить в армии в Москву, я занялся изучением традиционалистской метафизики по источникам европейских учителей, таких, как
РЕНЕ ГЕНОН и его последователи, принадлежавшие к
ШАЗИЛИЙСКОМУ ТАРИКАТУ.
В 1980 г. я отправился на Памир и совершил зиярат к особо почитаемому мазару в труднодоступной части Каротегина, где встретился с представителями
НАКШБАНДИЙСКОГО ТАРИКАТА. С этого момента начинается моя интеграция в умму.
В 1989 году я принял окончательное решение строго следовать только мазхабу Джафара ас-Садыка (да будет доволен им Аллах).
- В первую очередь мы хотели обсудить с Вами тему суфизма. Не является открытием, что в своё время Вы выступали как резкий критик того, что считали суфизмом, осуждая его, в частности, за конформизм. Но история суфизма знает множество имён великих моджахедов, борцов – имам Шамиль, Абд аль-Кадир в Алжире и др. Поясните свою позицию в этом вопросе. Согласны ли Вы, что обвинения всех, кто называет себя суфиями, в соглашательстве и предательстве интересов Ислама, лишь вредят мировому мусульманскому сообществу?
- В процессе борьбы с тотальным наступлением западного колониализма в XVIII-XIX вв. суфийский фактор проявлялся по-разному в зависимости от места и времени. Суфизм на Северном Кавказе, по крайней мере до капитуляции в 1859 году, был мощным средством организации и сплочения народов Дагестана и Чечни в отпоре царизму.
Французские колонизаторы также столкнулись с героическим противодействием их вторжению со стороны суфиев Магриба, в частности сануситов.
Нельзя также забывать и о борьбе суфиев малайско-индонезийского ареала против голландцев и англичан. Именно благодаря их глубочайшей вере и героической стойкости Ислам выжил в Южной Африке, куда борцов сопротивления, закованных в цепи, привозили с далекой тихоокеанской родины на каторжные работы. Ислам в ЮАР был запрещен практически до послевоенного времени. Первый список Корана был сделан в 1696 году подпольно по памяти суфийским устазом, который, закованный в кандалы, был привезен в Кейптаун и обращён в рабство. Этот экземпляр Корана, восстановленный по памяти далёким от нас по времени шейхом, до сих пор хранится в старинной подпольной мечети-землянке, сегодня ставшей музеем героического исламского сопротивления рабству.
Вместе с тем, мы знаем и примеры сотрудничества лидеров суфийских общин с колонизаторами. Так, Синд, территория нынешнего Пакистана, управлялась британским генерал-губернатором с 1836 по 1938 год при опоре на местные тарикаты. Не будем забывать и о том, что царская охранка после поражения горцев в большой Кавказской войне много сделала для насаждения лжесуфиев в качестве новых учителей, особенно в Чечне, где возникли секты, призывавшие к покорности царскому правительству.
Явление суфизма неоднородно, как и историческое проявление такой гигантской реальности, как Ислам. Несомненно, в истинном суфизме существуют образцы высокого подвижничества и самоотверженной любви ко Всевышнему.
Вопрос стоит, скорее, о содержании теоретической доктрины. Концепция «вахдат аль-вуджуд», т.е. «единство бытия», на мой взгляд, тесно связана с неисламскими концепциями «недвойственности» и всеобщего самотождества, которые характерны для традиционных метафизик, контролируемых посвящёнными и жрецами так называемой «естественной религии». Ислам, однако же, ниспослан человеку для освобождения от этого жреческого глобального сознания, в основе которого лежит культ «объективного Абсолюта».
Однако не все суфии разделяют концепцию вахдат аль-вуджуд. Крупнейший устаз мусульманской Индии Ахмад ас-Сирхинди (Имам Раббани), живший в 17 веке, которого современники называли Обновителем второго тысячелетия, был в начале восхищённым последователем
ИБН АЛЬ-АРАБИ. Однако потом он пересмотрел свои взгляды и выступил с концепцией, в принципе также суфийской, которая получила известность под названием «вахдат аш-шухуд», т. е. «Единство свидетельствования».
- Нам стало известно, что за последний месяц Вам удалось ознакомиться с тремя книгами о суфизме – сокровенном учении Ислама - «Сокровищница благодатных знаний» шейха Саида-афанди аль-Чиркави, «Истина Суфизма» Абд уль-Кадыра Исы и «Наставление правителям» Имама аль-Газали. Повлияло ли знакомство с этими работами на Ваше отношение к суфизму?
- Строго говоря, нельзя сказать, что я никогда ещё не читал и не слышал о суфизме до этих книг, поскольку у меня собрана, если не такая фундаментальная, то довольно экскурсивная библиотека суфийских авторов от
МУХИДДИНА ИБН АЛЬ-АРАБИ до более поздних мэтров, в частности магрибийских устазов, в том числе 19-20 века.
Кроме того, как мною уже упоминалось, в молодые годы я был привержен к традиционалистской школе мысли, которая известна благодаря
РЕНЕ ГЕНОНУ (Абд уль-Вахед Яхья). Он принял Ислам в 12-м году прошлого столетия и умер, будучи суфийским шейхом, в Каире в 1950-м году. Сегодня у него большое количество последователей, которые все приняли Ислам. Я знаком с трудами этого автора в оригинале с 20-летнего возраста.
ГЕНОН, считавший сам своим главным мэтром и традиционалистским доктринальным источником Мухиддина ибн аль-Араби, произвёл на меня очень большое впечатление.
Скорее, знакомство с этими книгами, особенно с «Сокровищницей благодатных знаний», позволило мне лучше понять её автора и отнестись к ней, к её роли в современной ситуации с большим вниманием. Бесспорно, можно сказать, что это крайне острая и интересная книга, которая в любом случае, я думаю, необходима в нашем пространстве, причём независимо от того, насколько с ней будет согласен тот или иной читатель.
«Сокровищница» - непростой труд, в нём есть несколько планов, несколько уровней смысла. Эта книга не позволяет проигнорировать себя. Признаюсь, мне даже пришлось снова залезать в словари арабского языка, в различного рода источники, проверять себя и размышлять над некоторыми местами, несмотря на то, что у меня есть определённая подготовка. В общем, «Сокровищница», так или иначе, оказала на меня определённое воздействие и впечатление.
Прежде всего, она понравилась мне глубокой чёткостью определения ряда шариатских позиций, в той части, где анализируются вопросы по фикху. В вопросах исламского права эта книга резко отмежёвывается и достаточно чётко отбрасывает в сторону заблуждения, вызванные фольклорными адатами, наработки, существующие в популистской среде, чётко восстанавливает шариатские нормы и разрешает очень многие вопросы.
Ряд примеров, содержащихся в книге, создаёт достаточно прочный и очень стройный её костяк. И это сегодня, бесспорно, очень важно, потому что вносит свой вклад в очищение Ислама.
Более того, книга на удивление многим доказывает несостоятельность тех, кто утверждает, что суфизм обязательно стоит на стороне адатов. Это неверно. Суфизм может быть вполне строгим, шариатским, очень чётким и разумным с исламской точки зрения. И это просто как воздух необходимо мусульманам на бывшем советском пространстве, давно отрезанным от источников ‘ильма (исламское религиозное знание –ред.).
Я также внимательно сравнил арабский и русский тексты, приведённые в книге, и увидел, что арабский текст на самом деле грубее, жёстче и радикальнее, в частности в главе, где речь идет о допустимости совершать намаз за ваххабитом, чем перевод и комментарии Саида-Афанди. И мне это очень понравилось. Иными словами, определённые вещи, которые меня насторожили бы сами по себе, корректирует и исправляет Саид-Афанди. Его слова - гораздо более гибкие и многослойные.
Разумеется, не со всем я мог согласиться. Некоторые вопросы я пока ещё оставил для себя именно в этой книге без ответа.
Например, история про Ибн Абд уль-Ваххаба и английского шпиона. По моей информации, «Признание английского шпиона» - это пропагандистская книжка внутреннего турецкого антиарабского направления написана в Первую мировую войну по заданию османских властей. В то время они имели огромные проблемы с арабами, в частности, с ваххабитами, которые, действительно, взаимодействовали с англичанами.
Но на мой взгляд эти второстепенные вещи, возможно, создают некоторые шероховатости в восприятии самой работы, но не принципиальные. Что мне представляется принципиальным в этой работе, так это то, что она проникнута искренней и глубокой любовью ко Всевышнему, к нашему Пророку (мир ему и благословение), к его семье, которая присутствует в каждом слове автора. Это произвело на меня глубокое и очень позитивное впечатление. Моё мировоззрение позитивно резонирует на то твёрдое признание, которое я встретил в этой книге, что Пророк (мир ему и благословение) - фигура непогрешимая и пречистая. И, конечно же, явной клеветой и ложью являются слова тех, кто утверждает, что Посланник Аллаха (мир ему и благословение) был обычным ошибающимся человеком.
- Суфии уделяют крайне серьёзное внимание выполнению сунны. Они считают недопустимым избегать того, что рекомендовал Пророк (мир ему и благословение), и делать то, что он порицал (макрух). Каково Ваше мнение по этому поводу?
- Я считаю, что люди, которые исполняют сунну, потому что считают это необходимым для себя, безусловно, приближаются ко Всевышнему, приобретают состояния ихсана. Они украшены добродетелью, и, естественно, это должно вызывать у нас соответствующее уважение.
Вера для одного человека – это исполнение Пяти столпов Ислама, материальное обеспечение семьи и воздержание от запретного. Такой человек является муслимом, то есть творением, которое послушно Аллаху.
Другие же жертвуют жизнью и имуществом. Они принадлежат к группе шахидов, кто поставлен Всевышним на первое место. После смерти они остаются живыми, о чем говорит Всевышний в Коране. Эти люди являются примером для всех нас.
Между этими двумя группами имеется очень много промежуточных уровней. Ибадат (поклонение Всевышнему) начинается с выполнения Столпов, а кончается полной отдачей себя Аллаху.
- Т. е. Вы приветствуете удар по нафсу посредством безотлагательного выполнения Сунны Пророка (мир ему)?
- Я приветствую, хотя понимаю, что было бы, наверное, неправильно пропагандировать и требовать это в широком плане ото всех. Такие тонкие вещи зависят от диспозиции, от возможностей, от склонности каждого конкретного человека, потому что не понесёт душа, как сказано в Коране, больше того, что ей назначено, и Аллах желает для нас облегчения в религии.
Я против того, чтобы настаивать на выполнении желательного людьми, которые не способны на это или вопреки их воле. На мой взгляд, неправильно вызывать у них комплекс неполноценности, говоря, что, вы, мол, плохие мусульмане, потому что не выполняете больше того, что является обязательным.
- Если помните, Рабия Адави (известная женщина-суфий) говорила: «О Аллах, если я поклоняюсь Тебе из-за боязни попасть в Ад – ввергни меня в него. Если же я поклоняюсь Тебе из-за желания попасть в Рай – откажи мне в нём»… Т. е. для суфия имеет второстепенное значение нахождение в Аду или Раю. Прежде всего - довольство Аллаха. Если даже суфий пребудет в Аду, и Аллах будет доволен им, то суфий обрадуется своему назначению.
- Я совершенно согласен с таким подходом. Любой мусульманин, который вдруг заявит, что он не желает, чтобы Аллах был им доволен, рискует ввергнуть себя в вероотступничество. На первое место, безусловно, должно выдвигается как приоритет довольство Всевышнего Аллаха, то есть повиновение Ему.
Известно, что иблис, считавший себя лучше Адама (мир ему), был низвергнут со своего места не потому, что он был на самом деле хуже нашего праотца. Своим поступком иблис даже некоторым образом проявил Единобожие, как говорят некоторые суфийские устазы, в частности Ибн аль-Араби. Но иблис проявил неповиновение и отказался поклониться кому-то, кроме Аллаха, в частности Адаму, и был низвергнут.
- Вы планируете поездку в Дагестан для встречи с суфиями. Что Вы от неё ждете?
- Ин ша Аллах, я ожидаю, что эта встреча будет во благо и ради процветания нашей уммы и во имя служения Всевышнему во всех тех формах, которые являются для Него приемлемыми.
- О чём бы Вы спросили владеющих ситуацией изнутри, т. е. обладающих сокровенным знанием?
- Я бы спросил своих собеседников о том, как они видят кратчайшие и наиболее эффективные пути к тому, чтобы добиться единства уммы в Дагестане и, ин ша Аллах, за его пределами. Поскольку именно мусульмане, стоящие плотными рядами не только на намазе, но и во всех вопросах, перед лицом всего мира – это то, что должно вывести нашу умму на путь победы.
Мы обязаны всегда помнить Слова Всевышнего в Коране о том, что те, кто сойдёт с Его пути, могут быть заменены другим народом. И чтобы этого не случилось с нами, необходимо максимально ответственно подходить к деятельности уммы как единого целого.
Тема: Гейдар Джемаль. «О роли суфизма в жизни мусульманина» (Прочитано 8871 раз)
