В истинности гурджиевского утверждения «человек живет во сне» (точней, в сновидении) можно убедиться эмпирически. Установив особенности сновидений, которые по идее отличают последние от жизни наяву, мы можем затем обнаружить эти особенности в своем повсеДНЕВНОМ существовании. Одна из них – это неустойчивость содержания психики. Выделим в конкретном сновидении три любых последовательных эпизода: А, В и С. Как правило, эпизод В бывает связан с эпизодом А, и С связан с В, но при этом эпизоды А и С могут быть абсолютно несовместимы.
«Вот я стою перед зеленым столом. Против меня директор и ехидный учитель-грек. Он подает мне странного вида огромную книгу «Иллиады».
- Переводите эту песню!
Я читаю греческие строки, но в них нет ни одного понятного слова. В холодном поту я оборачиваюсь назад в надежде на подсказку товарища, но вместо товарища сзади меня оказывается огромный рогатый бык ...»
Так описывает сновидение гимназиста автор книги «Занимательная ботаника» А.В. Цингер. Эпизод А – ученик отвечает урок, В – он оглядывается за подсказкой. Эти два эпизода вполне связаны. Эпизод С не противоречит В: человек оглянулся и увидел за спиной что-то новое, допустим, быка. Но эпизоды А и С несовместимы (бык в школьном классе?).
А вот не очень давняя история из моей жизни. Я вышел с приятелем из московского метро, чтобы вместе направиться в находящийся рядом торговый центр. Его здание напомнило мне здание метрополитена, и у входа я машинально (механически) потянулся за проездным билетом. Эпизод А – мы выходим из станции метро. Эпизод В – подходим к большому зданию, напоминающему такую же станцию. Эпизод С – я достаю проездной у входа в здание, которое в данный момент воспринимается как станция метро. Принять одно место за другое, похожее – не чудо, но выйти из метро, чтобы тут же войти в метро – нелогично с точки зрения дневной логики поведения. Эпизоды А и С противоречат друг другу. Это можно назвать рассеянностью или забывчивостью. Спящий человек забывчив. Переживая эпизод С, он сохраняет смутную память об эпизоде В, но уже начисто не помнит эпизод А. Простое упражнение (вспоминать эпизоды, имевшие место минуту ... несколько минут ... час назад) способно если не вызвать пробужденное состояние, то помочь нам его имитировать в обыденном поведении, и тем самым приблизить. Но рассеянный человек далек от пробуждения. Он полностью живет во сне! Обычный же человек бывает рассеян (или особенно рассеян), когда он устал, нездоров, или пребывает под властью отрицательных эмоций, то есть когда он особенно сильно отождествлен или устал и буквально засыпает на ходу. Именно буквально, и вообще «человек живет во сне» - это не метафора, в отличие от другого гурджиевского сравнения нашей жизни с тюрьмой. Столь же буквальным (не метафорическим) является сравнение человека с машиной, точнее - человеческого поведения с реакциями автомата. Существует расхожее мнение, будто точное поведение является привилегией автомата, тогда как «человеку свойственно ошибаться». Я думаю иначе: человек ошибается именно потому, что он машина. Замечать и фиксировать маленькие ошибки поведения – эффективный способ наблюдать свою механичность. Я не хочу сказать, что безошибочное поведение всегда сознательно, но ошибка – это обязательно результат механичности, результат того, что мы, наша внутренняя воля, отличающая нас от машин, не способны вовремя пробудиться.
Пробуждение имеет ряд уровней. Базовый уровень – это намеренность поведения. Совершение намеренных действий требует самовспоминания. Помнить свои намерения и осознавать свои действия - означает до некоторой степени помнить себя. Внимательное наблюдение («гурджиевское» или научно-эмпирическое) показывает: много наших действий являются непреднамеренными. В одной статье было описано психологическое исследование следующего характера. Несколько десятков человек (точнее, тридцать два) – нормальных, не старых, в течение двух недель вели дневник мелких ошибок («незапланированных действий», «Actions Not as Planned»), совершаемых ими в повседневной жизни. В итоге было получено 433 записи, примерно одна ошибка в день на человека, типа таких:
- Вместо зубной пасты я намазал на щетку крем для бритья,
- В супермаркете я вдруг обнаружил, что качу чью-то чужую тележку,
- Я хотел включит транзистор, но вместо этого нажал на другой выключатель и погасил в комнате свет,
- Утром в понедельник, вместо того, чтобы надеть рабочую оде­жду, я надел выходной костюм, и т.д. и т.п.
Нет сомнений, что реальное число ошибок было намного больше, чем испытуемые успели заметить и зарегистрировать. Ошибки типа «хотел взять шляпу, но сначала машинально дотронулся до весевшей рядом куртки» мгновенно забываются, так как не имеют последствий. Но последствия связаны не с психологической природой ошибки, а с внешними случайными обстоятельствами – при других обстоятельствах можно так же нечаянно дотронуться до свежепокрашенного забора, а то и до оголенного электропровода. Я собрал и продолжаю собирать из разных источников коллекцию комических, трагикомических и просто трагических историй о жертвах собственных «маленьких» ошибок или «незапланиованных действий». В этой коллекции есть примеры из моей собственной жизни, а есть истории промахов людей, которым их делать никак нельзя, например, работников спецслужб.
В данном свете я считаю неправильной распространенную среди эзотериков тенденцию полностью отгораживать духовную работу от обычной жизни с ее «обывательскими» заботами. Особенно работу на четвертом пути, которая проходит не в искусственных условиях монастыря, а среди той самой «обывательской» жизни. «Самовспоминание», «самосознание», «присутствие» - этим и подобным «эзотерическим» словам именно она придает полноту реального и наглядного содержания. Легко «присутствовать» в спокойном месте, где мякгое кресло или коврик для медитаций выполняют роль временного монастыря, и где никто и ничто не обидит вас замечанием, что вы «присутствуете» во сне. Зато ляпсусы, совершаемые в повседневной жизни, весомо, грубо, зримо напомнят о том, что вы не хозяин самому себе, когда пытаетесь как бы спуститься с реального балкона по снящейся пожарной лестнице. Мы бы спали куда спокойней и не знали бы нужды в пробуждении, если бы такие попытки не были объективно наказуемы.