Шаматха, випашьяна, суфизм

[plot]

 Нечто вроде статьи, в которой я попытался разложить по полочкам описываемую ниже тему.

Манасикара и сати
 
Прежде всего, необходимо оговориться, что в буддизме различают два вида внимания: первое – это ординарное внимание. Одно из его простейших и непосредственных проявлений – Павловский рефлекс «что это?». Повседневное внимание в целом относится к этому виду. Называется оно в буддизме манасикарой. Это непроизвольное внимание, направленное на объект, представляющий интерес в том или ином смысле, причём объект может быть как конкретный, так и абстрактный (идея). Манасикара может быть устойчивой только при постоянном непосредственном непроизвольном стимуле-интересе. Даже если это психический стимул типа памяти, он должен быть эмоционально подкреплён.
 
Второй вид внимания можно обозначить словами «бодрствование», «памятование», «внимательность», «осознавание». В оригинале называется сати. Это – невовлечённое внимание. Именно такое внимание способно как бы подняться над процессом восприятия и «посмотреть» на него со стороны. 
 
Наличие сати у человека проявляется, например, в способности абстрагироваться от воспринимаемого. В результате, мы способны вместо «это страшный человек» сказать - «я испытываю страх при виде этого человека». Это два фундаментально разных утверждения. В первом мы отождествляем свой страх с данным человеком, а во втором – мы наблюдаем собственное переживание. Второе утверждение может быть сделано только с использованием сати.
 
Последствия наличия у человека сати огромны. Именно благодаря ему мы способны к целенаправленно изменять самих себя, то есть, по сути, способны к внутренней работе. Саморефлексия, вообще рефлексия в том виде как её описывает, скажем, Тейяр де Шарден, также осуществляется с помощью сати. Даже банальное сознательное удерживание внимания на одном неинтересном объекте не может быть осуществлено без сати: манасикара направляет восприятие на объект, а сати контролирует манасикару чтобы она не отвлекалась.
 
Однако, работа рассудка базируется на манасикаре и повседневная мыслительная деятельность может быть очень изощрённой, но при этом не основанной на сати. Однако, если рассудок не использует сати, то он лишь комбинирует уже известное. Продуцирование нестандартных решений без сати невозможно.
 
В буддизме многие практики прямо направлены на культивацию сати. Например, анапанасати – наблюдение за дыханием. Сначала практикующий следит за дыханием, отдавая себе мысленный отчёт, т.е. производя мысленный счёт дыхания или мысленно произнося: «вдох» «пауза» «выдох» и что-нибудь подобное. Постепенно осознавание дыхания становится непрерывным и всё более глубоким, так, что самоотчёт уже не требуется. В конце концов это состояние распространяется на все аспекты жизни и перестаёт быть привязанным к объекту. Иными словами, для того, чтобы пребывать в состоянии бодрствования, нет необходимости удерживать ординарное внимание на каком-либо объекте, сати теперь работает и без этого.
 
Шаматха
 
Теперь, в свете вышесказанного, обратимся к шаматхе. Надо прежде всего сказать, что шаматху, о которой идёт здесь речь, не стоит путать с самадхи, соответствующей восьмому этапу Восьмеричного Пути (самма-самадхи). Можно сказать, что шаматха (саматха) и випашьяна (випассана) – это две разновидности методов, с помощью которых можно придти к самма-самадхи. И методы эти становятся доступны через развитие сати.
 
Итак, шаматха характеризуется чистым нерассеянным вниманием-сати, которое не замутняется даже на мгновение. Это - чистое осознавание, чистая внимательность.
 
Как уже говорилось, при обычном созерцании какого-либо объекта есть манасикара, направляющая восприятие на объект, и сати, контролирующее манасикару от отклонений. В шаматхе манасикара полностью поглощается сати и остаётся только второе, т.е. чистая осознанность, направленная на объект. Больше нет контролирующей части, поскольку некого больше контролировать. Для того, чтобы дать представление о том, что такое шаматха, можно привести следующий пример.
 
Представьте, что вы долго шли по лесным тропинкам, устали, и вышли к реке. Вот вы сели под деревом и отдыхаете. Вы совершенно расслабленны и в то же время готовы в любой момент поднятья и пойти дальше, ваша голова свободна от мыслей, вы полностью поглощены этим чудесным мгновением: свежий ветерок, тёплое солнце, отдых. Вы просто наблюдаете за волнами на реке, за пролетающими стрекозами, за проплывающими облаками. Ваше сердце прозрачно и тихо. Вы ничем не заняты, но полностью бодрствуете и созерцаете реку и облака. Вот это состояние очень близко к шаматхе.
 
В медитации, направленной на шаматху, буддисты культивируют это состояние до полной и совершеннейшей чистоты. Такую практику в её наиболее рафинированном виде можно встретить в чань-буддистской секте Цаодун (яп.Сото). Их «титульная» практика – дзадзэн, сидячая медитация, не может быть понята правильно без учения о шаматхе. Догэн, основатель японской ветви этой школы, говорил, что дзадзэн это уже и есть просветление. Многими людьми, не знакомыми с сутью учения, это утверждение совсем не понятно. Как так – простое сидение в правильной позе может уже быть просветлением? Но на самом деле имеется в виду, конечно, не просто сидение, а пребывание в шаматхе – полностью спокойном и бодрствующем состоянии, которое естественным образом углубляется по мере практики, достигая совершенной кристальности. Всё в практике этой школы направлено на то, чтобы создать идеальные условия для шаматхи, в том числе точно выверенная и уравновешенная поза.
 
Это состояние может посетить нас и во время активной деятельности. Кое-кто из нас склонен к нему от природы. Некоторые люди находят это состояние в определённых видах деятельности и зачастую посвящают этому занятию всю жизнь. Спорт зачастую способствует достижению шаматхи. Например, занятия боксом, бегом, плаванием, теннисом, сёрфингом, парашютным спортом и т.п. вызывают в некоторых людях особое тихое кристальное полностью внимательное состояние, которое есть не что иное как шаматха. Это состояние имеет свою привлекательность, особую тонкую радость и поэтому люди, однажды попробовав его, стремятся к нему вновь и вновь.
 
Шаматха отнюдь не обязательно означает «внутреннее безмолвие». В этом ясном осознанном состоянии возможна мыслительная деятельность всех видов, однако без эмоциональной вовлечённости. При этом человек осознаёт происходящий мыслительный процесс, наблюдает его как бы со стороны, если надо направляя его и т.д., вплоть до того, что возникновение, протекание и исчезновение мысли может наблюдаться вполне отстранённо и отчётливо, начиная с момента самого первичного импульса, предшествующего появлению мысли. Поэтому шаматху характеризует не внутреннее безмолвие, а именно невовлечённость: мысли, возникая, не увлекают за собой наше внимание, но наблюдаются как бы со стороны.
 
Випашьяна
 
Другая форма работы сати – это випашьяна, или как её называют - аналитическая медитация. Если шаматха – это однонаправленное спокойное осознавание, то випашьяна – сосредоточенное вглядывание.

Некоторое представление о випашьяне можно получить из такого примера: представьте, что вы вглядываетесь вдаль, где виднеется некий человек, и пытаетесь понять, что это за человек. Ваш ум при этом свободен от интеллектуальных рефлексий, он полностью погружён во вглядывание. Вы вглядываетесь затаив дыхание, с полным сосредоточением. Если шаматха это состояние чистого внимания, чистого бодрствования, то випашьяна имеет характеристику остроты, направленности, как бы вопрошания или поиска. Лучи ума собираются в випашьяне в узкий пучок.
 
В буддизме этот пучок направляется на строго определённые вещи, фактически – на саму природу бытия. Этот луч используется чтобы вскрыть ткань реальности. В результате буддист приходит к определённому пониманию. Наиболее чистая практика випашьяны имеет место в чань-буддийской секте Линь-Цзы (яп. Риндзай). Здесь распространена практика гунъань (яп. коан). В ней человек сосредотачивается на определённой теме или вопросе. По буддийскому обыкновению этот вопрос эмоционально нейтрален для человека. Например – «мы знаем каков хлопок двух ладоней, каков же хлопок одной ладони?» Этот вопрос или тема построены так, что их невозможно разрешить с помощью рассудка, то есть человек вынужден всматриваться в суть этого вопроса с помощью метода випашьяны.
 
Тем не менее, прежде чем человек стал бы способен к качественному применению этого метода, всё же необходим определённый навык в шаматхе. Поэтому даже в Линь-Цзы-цзун новички поначалу успокаивают ум с помощью методов наподобие счёта дыхания и прочего.
 
Однако, навык випашьяны используется и в других целях. Например, некоторые учёные, сами того не подозревая, прибегают к випашьяне чтобы решить те или иные фундаментальные вопросы: они сосредотачиваются на вопросе полностью, всей мощью своего ума, при этом «плоская» интеллектуальная рефлексия играет второстепенную роль, даже как бы затихает. Главная роль в тех прозрениях, к которым они приходят, принадлежит именно чистому и острому вглядыванию в суть проблемы. В результате понимание приходит как бы скачком, сразу и целиком, и после этого только остаётся оформить его в том или ином виде.
 
Вообще говоря, грань между шаматхой и випашьяной довольно условна и тонка. Иногда трудно с уверенностью определить, что именно из них присутствует в данный момент. В качестве примера можно рассмотреть практику созерцания какого-либо объекта, скажем, пламени свечи. Если мы просто нерассеянно удерживаем внимание на пламени, имея тихий и неподвижный ум, то это больше похоже на шаматху. Если же мы всматриваемся в пламя с остротой, как бы пытаясь проникнуть в его природу, это уже випашьяна.
 
Суфийский зикр, шаматха и випашьяна (всё, что написано ниже о суфийских методах – не более чем мои догадки, поэтому ни на что не претендую)
 
Интересно в этой связи рассмотреть практику суфийского зикра. То, что в зикре (и других разделах тариката) задействуется сати, думаю, ни у кого не вызовет сомнений. Также, можно заметить, что суфийская практика своим тотальным устремлением-сосредоточением более всего напоминает своеобразную разновидность випашьяны. При спокойном сосредоточении ума на зикре он становится ближе к шаматхе. Однако, есть одна черта, которая делает суфийскую практику уникальной.
 
Дело в том, что объекты, интересные для манасикары, как правило обладают признаком помрачённости, то есть они способствуют вовлечению, залипанию внимания. В качестве примера можно привести зависимость от просмотра телевизора. Человек может созерцать экран телевизора часами, однако шаматхи при этом не возникает. Это происходит из-за того, что в данном случае работает одна манасикара, руководимая эмоциональной вовлечённостью.
 
Поэтому буддисты (если не считать некоторые направления) намеренно выбирают наименее привлекательные для манасикары объекты. Либо эмоционально отвратительные (трупы и проч.), либо нейтральные (дыхание, положение тела и проч.). Созерцание отвратительных объектов имеет и ряд других функций, например, нейтрализация некоторых эмоциональных фиксаций.
 
Суфии же открыли, что сама по себе страсть, эмоциональное влечение, не является обязательно помрачённой. Это скорее – фундаментальная энергия, на которой обычные помрачённые страсти лишь паразитируют. Тут кроется коренное концептуальное различие между буддизмом и исламом.
 
Буддизм делает акцент на том, что весь мир, всё сущее живёт лишь благодаря помрачённой страсти и вселенная представляется им как юдоль страданий и нескончаемой маеты. Целью своей буддизм ставит избавление от страдания, и соответственно страсть в каком бы то ни было виде, согласно буддийской парадигме, должна быть искоренена. Каким образом – тут существуют варианты.
 
В тантрическом буддизме, кстати, практикуются способы использования энергии страсти для развития випашьяны, чем-то похожие на суфийские. Суть этого метода можно проиллюстрировать на следующем примере. Сексуальное влечение используется для усиления випашьяны. Для этого в момент наивысшей силы влечения манасикара с помощью сати уводится от объекта влечения (женщины или мужчины) к точке приложения випашьяны. Таким образом, получается что человек начинает страстно стремиться к этой точке. Это похоже на то, как если бы мы использовали крокодила для того, чтобы перекусить бревно. Мы дразним его, и когда он открывает пасть чтобы слопать нас, мы подставляем в пасть бревно.
 
В тантре для целей практики выбирается такой партнёр, к которому практикующий ощущает наибольшее сексуальное влечение. Перед практикой выдерживается некоторая пауза, чтобы влечение достигло максимальной силы. Точно тот же подход практикуется и по отношению к другим эмоциям: если человек испытывает гнев, например, то он перенаправляет этот гнев на преграды между сознанием и точкой випашьяны. Иными словами, он устремляется к этой точке яростно. И так далее.
 
В исламе (и соответственно в суфизме) вселенная рассматривается скорее как отражение Абсолюта, стремящееся к своему Источнику в страстном влечении. Все наши повседневные страсти суть лишь искажения этого первичного, коренного устремления. Соответственно, делает вывод суфизм, мы должны не элиминировать страсть, но очистить её от искажений и направить к Тому, кому она была изначально предназначена. В результате происходит интересное: все земные страсти или, точнее сказать, страстишки, сгорают, исчезают в пламени устремления к Абсолюту.
 
Итак, суфиями был открыт путь к этому изначальному, неискажённому стремлению всего сущего к своему Источнику, можно сказать – к первичной страсти.
 
С чем можно сравнить суфийский подход в приложении к буддизму? Вспомним практику гунъаней, описанную выше. Представим себе, что человек, вглядывается в суть гунъань не просто со всей сосредоточенностью, но – страстно, с полным самозабвением. Он танцует, он практикует в музыке, он сходит с ума по гунъань. Его випашьяна становится не просто острой как скальпель, она становится огненной.