Суфизм в Азербайджане

Духовная традиция > Суфизм

(1/3) > >>

wayter:
Марат Шафиев
Cуфийские традиции в Азербайджане

Наверное, никто не оспорит утверждение: мораль существовала до сотворения нашего мира. И вот то, что Бог вложил в человека, вытаскиваемого из небытия, – называется суфизмом.

Согласно легенде, город Баку основан тюркским хаганом Аппэр-Тунга (в «Шахнаме» Фирдовси воплотившегося в литературный образ Афрасьяба – властителя Турана). Ещё в древнем Шумере существовало слово «баг» – «гора, возвышенность» со временем ставшее обозначать и высоту духа. Вот и получается: Бака-Ир – местность на холмах, трансформирующееся в Багван – город Бога, а затем и Атеши-Багван – город священных огней. Вот наглядный пример духовной работы, совершенствующей всё равно одного человека или целый народ.

Понятно, что тема эта необъятна, поэтому ограничимся той её части, которая касается исламской культуры, привнесённой в Азербайджан арабским вторжением 640 года. Военной машине Халифата противостоит не только местная армия Бабека, но и местная «правильная религия» (хуррамизм), представляющая собой эклектичную смесь из маздакизма, зороастризма и элементов христианства. В этом огне плавятся необычайно редкие сплавы.

Вот имена некоторых первых суфиев, живших в Азербайджане: Абу Хусейн Дундари-Ширази (ум. в 964), Хусейн ибн Яздиньяр Абу Хасан, Абу Зура (1024), Абу Аббас, Абу Саид Абдал Бакуви, Абу Аббас Ахмед, Ахи Фарадж Занджани (1065), Баба Фарадж, Хаджа Мухаммед Хошнам, Саид Гасим оглы Бардави и так далее.

Когда выдающийся шейх Абу Саид Абу-л-Хейр руководил суфийским обществом в Нишапуре, вокруг него собрались и такие азербайджанские суфии, как Ибн Бакуви (1050), Баба Кухи (ум. 1050-51 г.) и его брат Хусейн Ширвани (ум. 1074 г.), сыновья и адепты Абу Абдуллаха ибн Хафифа. Согласно сведению историка Мухаммеда ибн Мунаввара, уже к 10 веку только в Ширване имелось более 400 ханега, которые распространяли учение Абу Саид Абу-л-Хейра.

На азербайджанской земле жили и творили шейхи Сафиаддин Исхак Ардабили, Абухафс Омар ас-Сухраверди и Садраддин ас-Халвати, создавшие известные во всём мире Сефевийский, Сухравердийский и Халватийский ордена.

Шейх Абу-Абдаллах Мухаммед ибн Абдаллах Бакуви, побывав во многих городах Ирана, Средней Азии, Аравии, Индии, на долгое время задержался в Нишапуре. Пользуясь большим уважением, он после смерти Абд ар-Рахман Суллами возглавил его ханаку. Автор «Дивана» суфийского толка, трактататов: «Начало и конец Халладжа Мансура», «Сведения о богоотступниках», «Сведения об арифах». Последние годы жизни Баба-Кухи (старец, живущий в горах) провёл отшельником в пещере вблизи Шираза и здесь же был похоронен. Могила превратилась в место паломничества, её посещал Хафиз.

Али ибн Усман аль-Худжвири (скончался в 1072 г.), автор наиболее раннего трактата по суфизму на персидском языке «Раскрытие скрытого», приводит такие любопытные свидетельства: «Как-то я отправился со своим шейхом в Азербайджан, и ему попались на глаза два-три человека в муракках; они стояли возле амбара, подняв полы муракка в надежде, что крестьянин бросит им пшена… Я спросил шейха, отчего они впали в такое бедственное положение и немилость. Он сказал: «Их духовные поводыри были одержимы жаждой набрать побольше учеников – вот и они обуреваемы желанием набрать побольше мирских припасов»» И далее: «Однажды я своими глазами видел дервиша, бродящего в сосредоточенности среди гор Азербайджана, со слезами и вздохами он пел:

Ей-богу, без Тебя закат не светел и восход не ал.
Где то мгновенье, чтоб Тебя я не желал?..

Он допел стих до конца, лицо его разгладилось, он присел, привалившись спиной к скале, и испустил дух».
Ибн Кутейба ад-Динавери в «Аш Шир ва-ш-Шуаре» («Поэзия и поэты»), ссылаясь на Абу-л-Йезгана (умер в 806 г.), писал: «В Медине из мавали нет такого поэта, чтобы не был из Азербайджана». Вот откуда ещё повелось: каждый азербайджанец слагает вирши!
Мухаммед ибн Махмуд в «Нафаис-ал-фунун» рассказывает о неком дервише, выкопавшем нефтяной колодец. Когда султан Мухаммед Ольджайту (правил в 1304 – 1316 г.) приехал в Баку и захотел облагодетельствовать навестившего его дервиша, тот отказался от подарка: «Ввиду того, что я обеспечен имеющимися доходами, то в большем нет надобности». Узнав о размерах дохода, султан признал: «Действительно, царство принадлежит тебе».

Две арабские надписи: на южных воротах крепости, датированная месяцем Раджабом 786 г.х./1384 г. и упоминающая Ахи бин Рамазан аш-Ширвани – строителя здания, и на мавзолее в апшеронском селе Кюрдахан: «Приказал построить эту славную завию для предводителя великих шейхов Ахи Ширамана… Нуруллах ибн хаджи Абайила в восемьсот пятьдесят втором» заставляют нас вспомнить союз Ахи.
«Ах» – слово, которое можно примерно перевести как «дух». «Ах» также является составной частью души человека, но что он представлял из себя – неизвестно. Изображался в виде хохлатого ибиса. (Ибисом изображался и египетский бог мудрости – Тот).

Об Ахи Ибн Батута, путешествовавший по Малой Азии между 1325 – 1332 годами, сообщает следующие подробности: «Они есть во всех туркменских, румских областях, в каждом поселении, городе и деревне… И не найти в мире людей, более заботливых, чем они, к чужестранцам, более поспешных в стремлении накормить голодного и удовлетворить потребности нуждающихся и пресечь руку насильников, и убить воеводу или тех, кто примыкает к ним из злых людей. А ахи у них – это человек, который собирает людей своей и иных профессий из юношей, холостяков и одиноких, а приходят они также и сами, а это также называется футувва («великодушие», «благородство», «мужественность»)». Ахи играли важную роль в социальной жизни городов и часто поднимали восстание против феодальной верхушки.

Очевидно, были близки к ордену Ахи – Мехсети Гянджеви (род. в 1089 году) и Низами Гянджеви (1141– 1209). Из стихов Мехсети следует, что она проводит время в застольях, пении и танцах в гянджинском квартале Харбат.

Лунноликому портному
сотня Мехсневи готова
стать рабой. Когда бы только
сто путей, сплетаясь толком,
задержались по наитью
на устах его, как нитка.
Шерстобит, твои колодки
не гуляют против шёрстки.
Так сними с меня колодку –
ямочка на подбородке!
Сеятель пустой породы,
золото – другой природы;
я в руках твоих взвываю,
я ещё не прах – живая!
Друг мой шапки шить горазд,
ему нравится атлас.
Я за каждую сто раз
похвалю велеречиво,
хоть довольно за четыре».

(Перевод с персидского автора)

Невозможно представить, что любовные признания Мехсети к многочисленным юным ремесленникам являются таковыми на самом деле и не поэтизируют некие мистерии, или ещё проще – некое экстатическое состояние, когда в каждом встречном лице видится только Лик Друга. В одном рубаи Мехсети даже не скрывает: «В одной руке у нас бокал, в другой Коран… Не иноверцы, не свои средь истых мусульман». В суфийской поэзии – иносказательной и аллегоричной – издавна стремление к Богу отождествляется с Любовью, состояние влюблённого (ашига) – с состоянием опьянения вином. Локон волос – это петля, лоб красавицы – гладильный камень сердец, ресницы – кол или метла, которыми смахивают звёзды с небес, кипарис – совершенный человек, а место сборища суфиев – это питейный дом (харабат).

В том, что выдающаяся поэтесса, принятая при дворе сельджукидского султана Сунджара, – член тайного братства нет ничего поразительного. Аббаситский халифат, поддерживая Ахи, стремился таким образом укрепить своё международное положение. Халиф ан-Насир поручает Шахабуддину Сухраверди (род. в 1145 году) написать книгу «Китабуль-футувват» и отправляет в соседние страны послов. В Анатолии сельджуки положительно отнеслись к данному вопросу. Анатолийскую ветвь союза Ахи возглавил азербайджанец Шейх Насраддин Махмуд (умер в 1262), известный как Ахи Эврен, автор книг «Маталиуль-Иман», «Манахиджи-сейфи», «Табсиратуль-мубтади», «Тазкиратуль-мунтахи», «Рисалеи-арз» и т.д.

Уже в первом произведении Низами «Сокровищница тайн» также проходят персонажи различных профессий: кузнец, чесальщик шерсти, красильщик, кирпичник, весовщик, скупщик, меняла, учитель, музыкант, ваятель. В «Искендер-наме» в воображаемом утопическом идеальном государстве властитель ценит аромат, исходящий от «смиренных, простых, благородных… радостных нищих». В заключительном эпизоде Низами высшим благом называет отшельническую и созерцательную жизнь.

А. К. Бакиханов пишет в «Гюлистан-Ираме»: «Сейид Йахья Бакинский в восьмом веке хиджры был главным духовным учителем в этом крае, имя его известно во многих таинственных науках». Другой источник называет фантастическую цифру – 10 тысяч последователей в одном только Баку. Сейид Йахья Бахаэддин Бакуви родился в Шемахе, ученик знаменитого шейха Садреддина – главы ордена «Хальватиййа». После смерти шейха переселился в Баку, где жил во дворце ширваншаха. Кроме мистических философских трактатов «Асрар-ат-талибин» («Тайны искателей истины»), «Шифа-лу-асрар» («Исцеление тайн»), «Асрар-ул-вахи» («Тайны откровения») написал труды по астрономии и истории. Во дворцовом комплексе, в окружении гробниц Халилуллаха, его матери и сыновей, до настоящего времени сохранился небольшой восьмигранный мавзолей (шатровое перекрытие, три окна с каменным орнаментом из многолучевых звёзд, внутренняя отделка из цветной штукатурки, глубокое подземелье), где согласно преданию, в 1464 г. захоронен Сейид Йахья.

Шамс Табризи, неудовлетворённый, переходит от наставника к наставнику, последний его Мастер Баба Камал Джанди предсказывает: «Бог даст тебе однажды спутника, который выразит от твоего имени постижения и реальности от «альфы» до «омеги»». И это событие наступает субботним утром 29 октября 1244 года в Конье. Столкнувшись с «Паранде» («Птица» – прозвище Шамс Табризи), Руми в зрелом возрасте испытывает такую трансформацию личности («Семь небесных сфер оторвались друг от друга и рухнули на землю; пламя полыхнуло в мозг, сотрясая весь череп, и я узрел клубы дыма, поднимающиеся к самому Божественному Трону»), что из видного законоведа превращается в великого мистического поэта, чей главный труд «Маснави» объявлен «персидским Кораном».

Это была эпоха бурных потрясений – страна подверглась нашествию Тимура. Вспыхнуло народное восстание – «сарбадарское движение», и возникло хуруфитское учение Фазлуллаха Наими (1339 – 1394 г.): Мир состоит из частиц, в которых заключена способность творить. Но не всё, что способно творить, божественно. Ибо Бог – совершенство. Совершенство же свойственно только человеку. Человек, проецирующий в себе Вселенную, куда старше и Корана, и всех религиозных книг, и сам является их творцом. От отдельной совершенной личности к единому и цельному человечеству – в новом мире взаимопонимания и братства нет места гневу и страху, всему, что унижает человеческое достоинство, и стираются различия в языке, религии, нравах.

Принятые в Орден получали хырку из белоснежного мягкого войлока, бахромчатую шапку, кушак и символический небольшой деревянный меч, после чего целовали «Джавиданнамэ» («Книгу вечности») и клялись в верности Мастеру и его учению до смертного часа. Хуруфиты обменивались при встрече приветствиями: «Анал-Хакк!» («Я есмь Бог») и «Фазл-Хакк!» Во всём этом активное участие принимает выдающейся поэт, основоположника литературного азербайджанского языка Имадеддин Насими. В 1417 году Насими постигла участь Мансура Халладжа и Фазлуллаха Наими, с той лишь разницей, что его не сожгли, а с живого содрали кожу.

В Азербайджане всегда был силён суфизм пантеистического направления, опирающийся на хадис: «Если бы не ты, о Мохаммед, Я бы не сотворил миров». Достаточно назвать такие значимые имена, как Эйналгузат Мианеджи (казнён в 1130 г.), Зульфигар Ширвани (1190 –1245), Ахведи Марагаи (1275 – 1338).

Махмуд Шабистари жил главным образом в Табризе и умер в 1320 г. в возрасте 33 лет в Шабистаре, где до сих пор почитаема его гробница. Его великая поэма «Гюлшан-и Раз» («Цветник тайны») из почти полутора тысяч двустиший (касающихся высших доктрин суфизма) своей крайней лаконичностью потребовала многочисленных комментариев. «Как мне поведать о соль тонких вещах? Светоносная Ночь, тьма в Полдень!» – действительно, для того, кто пережил подобное мистическое состояние, достаточно одного намёка; всякий другой же может понять эту тонкость лишь в той мере, в которой сумел к ней приобщиться. У Бога нет подобия, но есть Образ. В итоге: взгляд, в котором я узнаю Его, есть тот самый взгляд, в котором Он узнаёт меня.

Осознавая потенциальную силу владетеля Ардебиля шейха Сефи ад-дина (1252 – 1334), ширваншах Ахситан II пожелал породниться с ним и обещал за своей дочерью приданое: 14 000 динаров и оросительный канал, доход от которого исчислялся в несколько тысяч тагаров (тебризский тагар равен харвару или 100 манам, 295 кг. риса). На что Сафи ад-дин ответил: «Что я могу на это сказать? Ширваншах – царь, а я только дервиш». Идеологией ордена Сефевидов являлся шиизм; культ имамов-шахидов импонировал и простонародью, самому испытывавшему невероятные муки, жившего в ожидании пришествия двенадцатого имама и наступления «золотого века». В связи с этим сефевидскими шейхами был введён отличительный головной убор – чалма с двенадцатью красными полосками (отсюда и кызылбаши). В 1499 году 12-летний Исмаил с семью старейшинами выступил из Гиляна, где в течение шести лет его укрывали от врагов. По пути к нему присоединялись приверженцы Сефевидского ордена, и в Эрзинджане их число достигло 10 тысяч. Это было необычное войско, вступавшее в битву с кличем: «О мой мюршид, да буду я жертвой за него!» Высокий боевой дух, беспримерная жертвенность делали, казалось, невозможное – пали Шемаха, весной 1501 года после недолгой осады Баку, Тебриз. Исмаил объявил себя «шахом Азербайджана», вскоре весь Иран, Ирак и восточная Анатолия присоединены к Сефевидскому государству.

Опорой шиизма в Азербайджане становились потомки святых имамов, постоянно укрывавшиеся и захоронённые (города Шемаха, Гянджа, Барда) в этой отдалённой провинции Арабского халифата. Особенно почитаем мазар Хукеймы (дочери седьмого шиитского имама Мусы Кязима, сам имам был убит в Багдаде халифом Харун ар-Рашидом в 799 г.) в ближайшем пригороде Баку – Шихово (Шейхова деревня). Из документов, относящихся к этому вакфу красноречивы десять фирманов, жалованных сефевидскими шахами на имя шейхов общины. В фирмане шаха Аббаса I, написанном на персидском языке и изданном в месяце зу-л-када 1015 г.х./28 февраля – 29 марта 1607 г., говорится, что за шейхом Буньядом и его сыном шейхом Гулям-Али – мутавалли благословенной гробницы – закрепляется владение селением Зых. Шейху уступалось право взимания в свою пользу малджихата и всех других податей с садов, посевов пшеницы в Дуль-дерэ и хлопка, а также трёх нефтяных колодцев; дервиши, их работники и крестьяне освобождались от всех повинностей продуктами и работой в пользу Дивана и войск; шейх, имевший тысячу баранов, и зависимые крестьяне, имевшие пятьсот баранов, освобождались от подати за пастьбу.

Многочисленные пиры Азербайджана в основном – суфийские. Это и: пир Хызер Зинда (святого Хызера; пророк, испивший живой воды в царстве мрака и обретший бессмертие) (зендским языком «Авесты» написано об этом пире, как о божественной руке) на многовершинной горе Бешбармаг; недалеко от селения Наваги, на крутом левом берегу реки Пирсаат уютная крепость с минаретом вокруг келий и могилы, где похоронен шейх Пир Гусейн Равани (Ширвани) (младший брат суфийского поэта и философа Мухаммеда Бакуви) (ум. 1074 г., по имеющимся данным прожил 120 лет); нахчыванская «усыпальница хаджи, именитого раиса, благочестия веры, красоты ислама, главы шейхов Юсуфа ибн Кусейира., построенная в шаввале 557 г. хиджры /сентябрь 1162 г.»; здесь же город Ханага; пещерный монастырь на реке Алинджачай; «Хасан- даши» в Мрдакане с арабской скорописью: «Эта угодная Господу гробница принадлежит Пир Хасану – образцу самого совершенного человека. Построено во времена великого хагана Шаха Аббаса, да продлит Аллах его правление! Построено дервишем аль- Хусейни»; мавзолеи Суфи Гамид в селении Умбаки, Ахсадан-баба в Барде (14 век); пир среди скал на окраине посёлка Мараза с нетленным святым Дири-баба (эффектная надпись наборной мозаикой выполнена каллиграфом по имени «Дервиш»); мечеть в селении Хазра (Святой) Гусарского района на месте захоронения шейха Джунейда – деда шаха Исмаила (в 1447 г. возглавившего и преобразовавшего Сефевидский тарикат из духовного в духовно-политический) (И если религия – смягчение сердца, «…и возьму из плоти вашей сердце каменное и дам вам сердце плотяное» – Иезекииля, – то вот обратный пример: наводящие ужас на весь мир янычары преобразовались со временем в мирный суфийский орден Бекташийа); и многое другое.
Верится, что глубина прошлого выльется в широкое настоящее и в высоту будущего.

wayter:

Айналкузат Абулмаали Абдулла сын .Мухаммада Мийанеджи Хамадани как видный суфийский мыслитель и великий философ-пантеист занимает своеобразное место в истории восточной философии.
<...> Айналкузат Мийанеджи был свободомыслящим философом. Исходя из того, что все религии в сущности своей идентичны, он не делал различия между ними: «О друг, если бы ты видел в Иусисе то, что видят в нем христиане, то стал бы христианином,— в Моисее то, что видят в нем евреи, то стал бы евреем, - а в идолопоклонничестве то, что видят в нем идолопоклонники, то стал бы идолопоклонником». Философ с большой смелостью писал: «Для нас богохульство и Ислам стали одинаковыми». <...>

Азербайджанского философа вернули в Хамадан и в ночь на 6 мая 1131 г. в возрасте 32 лет казнили в медресе, где он читал лекции.

Полностью здесь.

Он же упоминается в статье, посвященной в основном Шаху Исмаилу:

Наш соотечественник, чьи мысли и жизнь могут стать учебником борьбы за идеалы гуманизма и толерантности, Айн – ал - кузат Мийанеджи (1099-1131), ещё в XII веке призывал человечество к толерантности и миру, разрушая все идеологические преграды следующими словами: «О друг, если взглянуть на Иисуса глазами христианина, ты сам превратишься в христианина, если глазами иудея на Моисея – то станешь иудаистом, а если взором идолопоклонника на идола, то наверняка окажешься идолопоклонником» (См. Алиса Ниджат. «Храм мудрости» (на азерб. языке). Баку, 2005, стр.136).

zulfiya:
Шах Исмаил I http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%98%D1%81%D0%BC%D0%B0%D0%B8%D0%BB_I

http://www.odlar-yurdu.ru/index.php?newsid=281

Первый представитель династии Сефевидской Империи,(потомок основателя суфийского ордена Сефевийе),известен в истории не только как военачальник и основатель государства, но и как средневековый азербайджанский поэт, писавший под псевдонимом Хатаи. Коллекция его стихов на азербайджанском языке опубликована в виде "Дивана" Хатаи.

Газели
* * *
До сотворения мира началом начал был я,
Тех, кто камней драгоценных ярче сверкал, был я,

Алмаз превратил я в воду, она затопила мир.
Аллахом, который небо и землю зачал, был я.

Потом я стал человеком, но тайну свою хранил.
Тем, кто в сады Аллаха первый попал, был я.

Я восемнадцать тысяч миров обойти сумел.
Огнем, который под морем очаг согревал, был я.

С тех пор я узнал все тайны Аллаха, а он - мои.
Тем, кто истины светоч первым познал, был я,

Я Хатаи безнадежный, истины свет постиг.
Тем, кто в неверном мире все отрицал, был я.

перевод Б. Лебедева, Л. Канцельсона

* * *
Душа моя, жизнь моя, - счастлива будь!
Простимся, - в далекий собрался я путь...

Душа моей плоти умершей, - живи!
Со мною пришлось тебе горя хлебнуть!

Немало я пролил и крови и слез, -
Прости меня, милая, не обессудь...

Тоска, словно черные кудри твои,
Мешает мне нынче на солнце взглянуть.

Я видел толпу возле окон твоих, -
И горько мне стало, и дрогнула грудь...

Пускай я погибну - ты вечно живи!
Но мученика Хатаи не забудь!

перевод Д. Голубкова

Бахария

(отрывок из поэмы "Дех-наме")
Пронеслась зима, весна пришла.
Мак зацвел, и роза расцвела.
Подымают птицы крик любви.
Вновь огонь любви горит в крови.
Миг луга и рощи расцветил
И уста молчания открыл.
Тополь полы уронил в реку,
А кукушка вновь поет "ку-ку!".
На лугу бутоны, смеясь, стоят,
И оскалил зубчики в смехе гранат.
О муках разлуки запел соловей,
Дождь апрельский падает в волны морей
И горою жемчужин ложится на дно.
И журавль расправляет крылья весной,
Сокол бьет в облаках журавля на лету.
Тень от яблони белой глядит в высоту,
Издеваясь над облаком и луной.
Плачут тучи апрельские над землей,
И стотысячный хор соловьев гремит.
Гулко птица Гумири в листве говорит.
Опьянела фиалка, вина хлебнув.
Виснет тыква, как аист шею согнув.
Наполняют воздух крики птенцов,
Словно школу - пенье учеников.
Плащ земли тысячецветный горит,
И дождем червонцев листва дрожит.
Над водою склонились левкои в цвету,
Ясень вскинул руки свои в высоту,
Чтобы в шумной зеленой рубахе плясать,
Чтобы золото разом горстями бросать.
Сидит под черешней моя луна -
Как луна между звездами блещет она.
В десять тысяч кафтанов оделись луга,
На жасминах одежды белы, как снега,
И сверкают цветы плодовых ветвей,
Словно руку волшебную вздел Моисей.
А цветы обрызганы теплым дождем,
И нарцисс в полудреме стоит перед сном.
Плещут розы в лиловых отсветах зари,
Как зрачки лиловые птицы Гумири.
И цветок на рассвете закрыл лицо.
На лугах многоярусная роса,
А в атласном небе сияет слеза
Золотой звезды - тельца Первин.
И гордится статностью тополь долин,
И розы благоуханьем полны.
Проповедники лугов и весны -
Соловьи с ветвей, как с мимбаров, поют.
По лугам во все стороны воды текут.
У нарцисса сон струится в глазах.
Дремлют маки с коронами на головах, -
И они не нуждаются в главаре.
Нивы косу колосьев плетут на заре
И дыханье амбры ветру дарят.
За садами ручьи по камням гремят,
Лани с гор сбегают на водопой.
Мак в садах зажигается лампой ночной:
Он влюбленному в сердце вжигает клеймо,
Где качаются тополи в неге немой,
Истомой и нежностью напоены.
И роса в лепестках блестит от луны,
Словно в райском бассейне воды "Зем-Зем",
Зеленеет, алеет садовая сень.
Черный кряж чалму снеговую снял.
Поднял шашку Сусан, а ива - кинжал,
Чтоб вонзить их в того, кто не рад весне.
Свищут жаворонки в голубой вышине,
Им воркуют голуби в унисон.
Ветер утренний амброю напоен,
И под ветром дрожат на ветвях листы.
Перелетные птицы кричат с высоты,
Широко в облаках раскрывая крыла.
Гуси, лебеди, соколы, перепела,
Аисты, жаворонки, журавли
Вереницами пролетают вдали.
Над горой куропатка взлетает, смеясь,
Совы кричат, что бог среди нас.
Раскрываются губы первых цветов,
Птицы свищут в цветах на сотни ладов.
Жеребцы молодые визжат в табунах,
Ястреба жеребцами ржут в облаках.
Овцы идут, как река, в пыли.
Кочевать на эйлаги семьи ушли.
Все кругом стало алым, как кровь врага.
Выбегают серны с гор на луга,
Козы дикие друг за другом бегут,
О козлятах мечтают, приплода ждут.
Тополь встал среди луга, строен, в цвету,
Чтоб даль созерцать и глядеть в высоту.
Стала невестой дочурка цветка,
И фата ее розовая легка.
Оленихи детей уложили спать
И потом убежали тихонько гулять.
Свой послед в полях оставляет лань,
Чтоб мускусом пахла весенняя рань.
Высоко в облаках журавль кричит,
На десятки верст его крик звучит.
Почернело сердечко Багры Гара,
Лишь она услыхала полет орла.
Молодые птенцы впервые летят.
Оленихи в зарослях кормят телят.
Вылезают драконы погреть бока,
Туры горные сбрасывают рога.
Над каждым цветком жужжание пчел.
Собирать зерно муравей пошел.
Высыхает под солнцем сырость кругом.
Платье шелковой радуги блещет огнем.
Прыгая по росистым ветвям,
Тихо чирикают воробьи по ночам,
Листья тихо дрожат на ветвях вокруг -
Тот похож на стрелу, а другой - на лук.
Попугай начал мудро и сладостно петь,
Заколдовывая птицелова и сеть.
Все птицы вернулись из дальних краев
И на старые гнезда уселись вновь.

перевод В. Державина

http://www.tyurk.ru/file3_34.shtm

wayter:

СЕФИ АД-ДИН ИСХАК АРДЕБИЛИ

Шейх Сефи ад-Дин Исхак Ардебили – основатель известного на весь Восток суфийско-дервишского ордена Сафавийа. В Азербайджане и Иране деятельность этого ордена привела к выделению в суфизме особого направления, которое принято называть Кызылбашским (красноголовым), по цвету головных уборов членов ордена.
Суфизм, и в частности, суфизм в кызылбашской интерпретации, сыграл огромную роль в политической и культурной жизни Азербайджана и оказал заметное влияние на развитие религиозно-философской мысли во многих мусульманских странах. Не восприняв идеологии суфизма, невозможно понять мотиваций большинства политических событий, происходивших в мусульманском мире в средние века так же, как невозможно понять явления культурной жизни, скажем, литературу того времени не разобравшись в ее суфийской подоплеке.
Поэтому прежде чем перейти к описанию жизнедеятельности великого шейха Сефи, нужно сказать несколько слов о сущности суфизма – мусульманского мистицизма. Как пишет И. П. Петрушевский: «Под мистикой или мистицизмом обычно понимают особое религиозное мировоззрение, допускающее возможность непосредственного, личного и интимного общения (или даже соединения) человека с божеством посредством так называемого «озарения», «внутреннего опыта», «экстаза».
Религиозные и философские течения, так или иначе связанные с мистицизмом, наблюдаются во всех известных религиях, созданных человечеством (буддизм, индуизм, иудаизм, христианство). В исламе мистическое движение получило название суфизм. Термин этот произошел от суфиев, носивших грубую шерстяную одежду – «суф» (шерсть) или как производное от слова «саф» (чистота).
Хотя суфизм уже много веков распространяется по всему мусульманскому миру, специалисты затрудняются дать однозначное определение этого очень сложного и многопланового учения. Поэтому под этим термином объединяются все мусульманские учения, целью которых является разработка теоретических основ и практических способов, обеспечивающих возможность непосредственного общения человека с богом. Суфии называют это познанием истины. Истина – это когда суфий, освободившись от мирских желаний, в состоянии экстаза (опьянение божественной любовью) способен на интимное общение с божеством. Суфиями же называют всех, кто верит в непосредственное общение с богом и делает все для достижения этого. В суфийской терминологии «Суфий – это влюбленный в Истину, тот, кто посредством Любви и Преданности движется к Истине и Совершенству». Движение к Истине с помощью Любви и Преданности к богу суфии называют тарикатом или Путем к Богу.
Существующие со средних веков суфийские братства – ордена различались выбором своего пути мистического познания, пути движения к истине. В этих суфийских братствах новичок, ученик (мюрид), должен был пройти весь путь к истине под руководством наставника (мюршида). Как пишет Дж. С. Тримингем: «Наставники утверждают, что в каждом человеке заложены возможности освобождения от своего «Я» и соединение с богом, но находятся они в скрытом, дремлющем состоянии и не могут быть высвобождены без наставлений учителя, за исключением случаев, когда бог дарует способность особого одарения». Мюриды буквально ежедневно исповедовались в своих грехах перед мюршидами и совершали всевозможные духовные упражнения – «зикр» (например, многократное повторение фразы – «Нет Бога, кроме Бога» – «Ла Иллах ил Аллах») для полного самоотречения. Для достижения мистического экстаза суфии собираются на сема – собрания, на которых в сопровождении ритмической музыки слушают певца или чтеца которые поют или читают гимны, газели суфийского или любовного содержания, совершают определенные повторяющиеся движения или танцуют. Иногда для достижения экстаза употреблялись напитки. Вполне возможно, что сохранившиеся до конца XIX века азербайджанские застольные фразы «Аллахверди» («Бог дал») и ответное «Йахши йол» («Счастливого пути») были взяты из суфийской практики. Выпив, суфий отправлялся на встречу с богом, и ему желают счастливого пути.
Джалаладдин Руми, великий турецкий поэт и суфий, так разъясняет цель и сущность сема: «Дервиши впадают в экстаз, чтобы взрастить желание и жажду к богу, приумножить любовь к богу, приумножить любовь к вере, потустороннему миру, развеять любовь в сердцах своих к миру сему, стремясь сделать его чужим для сердца».
Суфизм пришел в Азербайджан почти одновременно с исламом. Однако только Сефи ад-Дин Исхак Ардебили смог поднять авторитет суфизма в стране так, что он, а вернее его кызылбашская концепция, в конце концов становится идеологией правящей верхушки страны.
Сефи ад-Дин родился в 1252 году в городе Ардебиле в азербайджанско-тюркской зажиточной религиозной семье. О его тюркском происхождении большой материал собрал М. Аббаслы. Например, он показал, что в труде средневекового автора Тавваккюля ибн Базза «Сафват ас-Сафа», завершенном в 1357 году и в работах более поздних авторов все обращаются к Сефи, как к тюрку: «эй пир-е тюрк» («эй, тюркский святой»), «тюркский юноша», «сын тюрка» и т.д.
В кругах суфиев считалось, что Сефи ад-Дин произошел в 21 поколении от седьмого шиитского имама Мусы Кязима. Потеряв отца в малолетнем возрасте Сефи получает начальное образование в окружении его религиозных последователей. Он овладевает богословскими науками и изучает, кроме азербайджанско-тюркского, фарсидский, гилянский, арабский и монгольский языки.
Продолжает свое образование Сефи в Ширазе, куда отправляется в 20-летнем возрасте, у известных богословов Рукн ад-Дина Бейзави, Амира Абдуллаха и других. Там он наконец решается выбрать себе наставника. По совету Амира Абдуллаха Сефи останавливается на кандидатуре известного шейха из Гиляна Гаджи ад-Дина Захиди, который был странствующим дервишем, связанным с азербайджанским суфийским орденом Сухравардийа.
Сефи пришлось потратить много времени на его поиски. Только через четыре года он находит шейха Захиди в горах Гиляна. Вскоре Сефи женится на дочери своего наставника – Биби Фатьме (их сын Садр ад-Дин впоследствии наследует шейху Сефи) и еще больше с ним сближается. Вместе они 25 лет проповедуют свои идеи и только в 1294 году, после смерти Захиди Гиляни, Сефи ад-Дин занимает его место главы ордена, названного впоследствии в честь Сефи Сафавийа.
Авторитет шейха Гиляни настолько высок, что многие исследователи склонны считать его действительным основателем ордена Сафавийа. Однако это не так. Авторитет шейха Сефи был не ниже, а известное идейно-философское направление ордена сложилось уже после смерти Гиляни.
В учениках Сефи ад-Дина находились такие выдающиеся личности, как визир Ильхан Рашид-ад-Дин, сын его Гийас-ад-Дин Мухаммед Рашиди и даже сам Ильхан Абу Саид. К концу жизни шейха большинство жителей Ардебиля были его учениками. У него были мюриды и в Западном Иране (Исфагане, Ширазе и др.). Особенно сильное религиозное влияние ордена Сафавийа, как могущественного тюркского ордена, было в Малой Азии, тоже заселенной тюрками. Население этих районов, например, активно содействовало шаху Исмаилу в начальный период его продвижения к власти.
Шейха Сефи ад-Дина, так же как его учителя Захиди, считали святым, приписывали им множество чудес и материально всячески поддерживали. Если в начале организации ордена у шейха Сефиаддина был небольшой участок земли, то к концу жизни в его собственности уже находилось свыше 20 селений, подаренных ему разными феодалами. Сам Сефи ад-Дин и его орден получали огромное количество подарков. Сохранилось письмо визира Рашид ад-Дина, в котором он извещает шейха, что посылает ему подарки к одному из мусульманских праздников – пшеницы свыше 40 тонн, риса белого около 80 тонн, масла коровьего больше тонны, меду около двух тонн, гатыга пол тонны, сахара рафинада больше 300 кг, быков 30 голов, баранов 130 голов, гусей 190 штук, кур 600 штук, розовой воды 30 бутылей, деньгами 10 тысяч динаров и т.д.
Умер и похоронен шейх Сефи ад-Дин в Ардебиле в 1334 году. Над его могилой возводится мавзолей, вокруг которого начинается строительство мечетей, караван-сараев, медресе и жилых домов, создается большой культовый центр. Здесь же погребено большинство сефевидских шейхов, включая шаха Исмаила. Реконструкция и строительство этого центра идет непрерывно, окончательный вид он приобретает в XVI веке, в период правления шаха Тахмасиба I (1524-1576 гг.).
Мавзолей шейха Сафи ад-Дина и поминальная мечеть при нем является шедевром архитектуры Азербайджана. Очень эффектны украшающие их глазурованные плитки разных цветов. Развитие Ардебиля во многом определялось большой популярностью у огромного числа паломников культового комплекса Сефи ад-Дина.
Первыми преемниками шейха Сефи ад-Дина в качестве шейхов ордена Сафавийа в Ардебиле были его потомки Садр ад-Дин Муса (1334-1392/3), шейх Ходжа Али (1392/3-1429). Начиная с правнука Сафи ад-Дина Ибрагима Шейхшаха (1429-1447) Ардебильские шейхи приобретают светскую власть. Шейх Ибрагим Шейхшах становится правителем Ардебиля, а шейх Исмаил (1486-1524) основателем шахской династии Сефевидов нового Кызылбашского государства, сначала в Азербайджане, а затем в Иране.
М.Аббаслы. «К вопросу о происхождении Сефевидов» Изв. А.Н. Азерб. ССР Сер. лит. и искусст., 1973, № 2, 36
И.П.Петрушевский «Ислам в Иране в VII-XV веках», Ленинград, 1966
Дж.С.Тримингем «Суфийские ордена в исламе», Москва, «Наука», 1989.
http://www.azeri-info.com/ardebili.htm

wayter:
Мирза Шафи

Мог ли скромный каллиграф, а затем учитель азербайджанского языка мечтать, что его стихи будут переведены лучшими переводчиками и поэтами европейских стран почти на все языки мира, что сборник его стихов выдержит сотни изданий в разных странах мира, а на его стихи будет написана великолепная музыка композиторами различных музыкальных школ.

<...>

Шафи еще в медресе увлекается суфизмом и пантеистической философией Востока, без знания которых трудно было понять поэзию любимых ему Хафиза, Физули, Хайама, Саади и других поэтов суфиев и проповеди Гаджи Абдуллы оказываются близки ему по духу. Гаджи Абдулла, в свою очередь, берет его под свое покровительство и, как считают некоторые исследователи, даже усыновляет. Еретические высказывания Шафи и поддержка им Гаджи Абдуллы в его спорах с представителями духовенства Гянджи на общественных диспутах не остаются незамеченными и будущего поэта исключают из медресе. Исследователи творчества Мирза Шафи не должны забывать, что поэт до конца своих дней остается верным своему учителю и не отходит от позиций суфизма. Доказательством тому служит знаменитый стих:

Учитель мой – Хафиз,
Мой храм – питейный дом.
Я прихожу в кабак
Все ходит ходуном.
Аллах, благослови,
Позволь направить нам
Свои сердца к любви,
А ноги к кабакам.
Могу я рай земной
Себе представить так:
Мечети ни одной,
И под рукой кабак
Где удается мне
Во время пития
Разгадывать на дне
Загадки бытия.

В суфийской поэзии под питейным домом, кабаком (Мейхана, Харабат) понимали собрание суфиев, а воспеваемая любовь относилась к богу.

Полностью здесь

Навигация

[0] Главная страница сообщений

[#] Следующая страница

Перейти к полной версии