Ирано-славянские средневековые контакты

[wayter]

Иранско-славянский религиозный словарь
 
 В словаре, первоначально связанном с богослужением, славяне и отчасти балтийские народы, их ближайшие языковые соседи, представляют поразительное сходство с индо-иранской, а также с фрако-фригийской номенклатурой. Фонд, связывающий первобытных славян с иранцами, особенно важен. Близость религиозных образцов и терминов находит свое выражение в чертах, совместно сохраненных в рамках индо-европейского наследия или измененных одинаковым образом. В некоторых случаях, когда мы имеем право предположить прямое заимствование, его направление – из иранского в славянский.
 
 Эта славяно-иранская близость тем более показательна, что индо-европейские языки в основном различаются своим религиозным словарем.
 Славяне и иранцы почти что полностью упразднили индо-европейское наименование обожествляемого неба (*dieus). И те и другие 1) стали называть небо именем облака (слав. «небо»), 2) превратили производное слово «небесный» (Deiwos), использовавшееся индо-европейцами для обозначения богов, в слово, обозначающее «враждебных демонических существ» (ср. слово «див», засвидетельствованное в демонологии различных славянских народов, и его женские соответствия «дива», «дивожена»), 3) придали общее значение бога термину, который первоначально обозначал благо и его подателя («бог»).
 
 Таким образом, славяне приняли участие в развитии иранцами выраженного дуализма и, согласно точному свидетельству Гельмольда, у них было принято поклоняться божествам добра и зла, потому что «они уверены, что счастье приходит от доброго бога, а несчастье – от злого». Славянское слово «вера» совпадает с иранским термином религиозного выбора между добром и злом. Славяне (как и балты) имеют общий с иранцами термин для обозначения святости (первоначальное значение – проистекающее от сверхъестественной благодатной силы, слав. «святой»). Славянский термин для мирового соглашения и общественного согласия («мир») связан с иранским Митрой. В славянском и иранском языках похожие глаголы выражают различные процессы, первоначально связанные с религиозной практикой, включая жертвоприношение («жрети»), плач («вопити»), призывание («звати»), гадание («гадати»), провозглашение («вещати»), рисование («писати»), покаяние («каяти»), страх («бояти ся»), защиту («хранити») и т.д. Такие основополагающие духовные термины, как «слово» и «дело», являются общими в славянском и иранском, наряду с такими обозначениями основных ритуальных предметов, как «ватра» (огонь [ср. рус. ватрушка – первоначально ритуальный хлеб, выпеченный на священном огне]), «чаша» и «могила» (буквально – погребение мага), и такими медицинскими терминами, как «гоити», «здоровый» и «хворый». Имеется несколько общих выражений для отрицательных понятий – «зло», «срам», «вина», «шуй» (левый, зловещий). Кроме того, славянское слово «костный» (буквально – костяной), означающее низкое и мирское, представляется калькой с иранского. Общеславянское слово «рай» признается прямым заимствованием из иранского ray (небесное сияние, блаженство).
 
 Роман Якобсон. Статья «Slavic mythology» в Funk and Wagnalls Standard Dictionary of Folklore, Mythology and Legend. Vol. II. N.Y., 1950. P. 1025-1026

[Остап]

Для филологов интересной будет книга проф. Тищенка "Иностранные топонимы Украины" (http://www.mandrivets.com/?go=show&idcatal=414) (на укр.) - около 30% названий деревень происходят от слов староиранских племен.

Здесь статья  (http://www.chasipodii.net/article/4909/)  о его открытиях.
Хотя она на укр., там занятное фото из презентации, где проф. демонстрирует снимок хаты из центр. Поднепровья и народное жилище иран. провинции Мазендаран - никакого отличия.

Интересна гипотеза и о болг. городе Габрово, центре богумильской ереси, за словами акад. О.Веселовского, "самого большого вклада словян в мировую культуру". Проф. указывает что габр - название зороастрийцев мусульманами - и обащает внимание, что зороастрийских элементов в богумилах больше, чем манихейских.
Соответственно и словянские верования  в Бело- и Чернобога, которые выдающийся этнограф М.Драгоманов относил к богумильским вариациям, тоже зделались под иран. влияниям, утверждает професор.

[wayter]

Основоположник исследований «Петербургского текста» русской культуры В.Н.Топоров, вызвавший настоящую революцию в современном российском гуманитарном знании, воспринимается теперь, — возьму на себя смелость это сформулировать, — и как основоположник Иранского текста русской культуры. В своих работах «Об иранском элементе в русской духовной культуре», «Из “Русско-персидского” дивана. Русская сказка 301A, B и “Повесть о Еруслане Лазаревиче” — “Шах-наме” и авестийский “Зам — язат — яшт” (Этнокультурная и историческая перспективы)» он показал масштаб и глубину ирано-славянских средневековых контактов.

Им были выделены три основных этапа (и соответственно — среды) культурно-языкового взаимодействия.

Первый связан со скифо-сарматской окраиной Юго-Восточной Европы, где происходило становление будущей восточнославянской этнической группировки и — соответственно этому — языка. Для этой эпохи или отдельных ее периодов в рамках (примерно) между IV–III вв. до н.э. и IV–V вв. н.э., видимо, можно было бы реконструировать ситуацию культурно-языкового симбиоза иранцев и «славян» (или их балтоязычных предков), способствовавшего выработке системы «язычкового пересчета» между славянской и иранской речью.

Второй период славяно-иранских контактов определяется по мощному слою влияний в восточнославянской культуре со стороны манихейства (условно — между IV и IX–X вв. н.э.), отложившемуся как в самой идее религиозного дуализма, так и в некоторых установках гностического характера.

Третий период связан с обнаруживающимся в культуре русского Средневековья персидским влиянием (при посредничестве тюркской и кавказской культуры), с чем связано наиболее известное культурное заимствование эпизодов из поэмы «Шах-наме» в повести о Еруслане Лазаревиче.

Речь идет не только об этапах, но и о структуре Иранского текста, сыгравшего важную роль в становлении культуры и самой государственности Киевской Руси. Из шести или семи божеств восточнославянского языческого пантеона двое были бесспорно иранскими, Хорс (бог Солнца) и Симург (бог-птица, выступающая в «Шах-наме» орудием судьбы, покровительствуя Рустаму).

<...>

По словам В. Топорова, более глубокое и последовательное исследование ирано-славянских и ирано-российских контактов во времени и в пространстве продолжает относиться к числу наиболее настоятельных потребностей культурной истории.

Полностью здесь