В прошлой лекции мы указали на то, что теория перевода создавалась первоначально самими переводчиками. Однако надо заметить, что хотя высказывания переводчиков по поводу принципов, которыми они руководствуются в своей работе, представляют несомненный интерес и внимательно изучаются исследователями перевода, они, тем не менее, не составляют сколько-нибудь последовательной теории перевода и не могут заменить такую теорию. Выдвигаемые в таких высказываниях принципы и рекомендации выводились из переводческой практики и сами по себе неоспоримы, но поскольку они не основывались на какой-либо научной теории, раскрывающей сущность переводческой деятельности, они обычно затрагивали лишь частные или поверхностные аспекты перевода. Фактам, на основании которых выводился тот или иной принцип, не трудно было противопоставить другие факты, подтверждавшие прямо противоположный принцип. Английский исследователь Т.Сэвори, попытавшийся свести воедино основные требования, предъявляемые к переводу различными авторами, получил любопытный список, где рядом помещены взаимно исключающие принципы: 1) перевод должен передавать слова оригинала; 2) перевод должен передавать мысли оригинала; 3) перевод должен читаться как оригинал; 4) перевод должен читаться как перевод; 5) перевод должен отражать стиль оригинала; 6) перевод должен отражать стиль переводчика; 7) перевод должен читаться как произведение, современное оригиналу; 8 - перевод должен читаться как произведение, современное переводчику; 9) перевод может допускать добавления и опущения; 10) перевод не должен допускать добавлений и опущений; 11) перевод стихов должен осуществляться в прозе; 12) перевод стихов должен осуществляться в стихотворной форме.
Забавно, не правда ли? Как можно было на основе столь противоречивых рекомендаций составить подлинно научную теорию перевода, которая бы четко и аргументировано отвечала на все вопросы переводческой практики? Задача не из простых:
Надо сказать, что первые попытки обосновать необходимость научного осмысления переводческой деятельности вызвали резкие возражения со стороны самих переводчиков, усматривавших в них стремление ограничить свободу творчества переводчика, выработать какие-то нормы и правила перевода, которым переводчик должен будет подчиняться. Теория или наука перевода воспринималась ими как нечто в корне противоположное и даже враждебное искусству перевода. Они указывали, что талантливые переводчики создавали и создают шедевры перевода, не имея понятия о какой-либо теории перевода и не нуждаясь в ней. Да и вообще никакая наука о переводе невозможна, поскольку перевод - это искусство, недоступное для научного членения и анализа.
Но ведь то, что обычно называют искусством перевода, относится к области психологии переводчика, к его умению осуществлять переводческий процесс, создавать полноценный текст перевода, делать правильный выбор языковых средств, учитывая всю совокупность факторов, влияющих на ход и результат перевода. Отдельные переводчики в разной степени обладают этим умением, и учет подобных факторов происходит во многом интуитивно, в результате творческого акта. Творческий характер переводческой деятельности не означает, разумеется, что сама эта деятельность или воздействующие на нее факторы не могут стать объектом научного анализа и теоретического описания. Трудность такого изучения, как и теоретического исследования любых видов мыслительной и речевой деятельности, ни в коей степени не ставит под сомнение его принципиальную возможность и необходимость.
Теория перевода непосредственно связана с переводческой практикой. Любые теоретические концепции должны опираться на описание наблюдаемых фактов реального процесса перевода, обобщать и объяснять эти факты. В свою очередь, научная теория перевода оказывает обратное влияние на переводческую деятельность, облегчая и обогащая ее. Это, разумеется, не означает, что любое теоретическое исследование должно иметь непосредственный <выход> в практику, что любые теоретические концепции могут быть прямо использованы переводчиком в его работе. Связь теории и практики перевода может носить и более сложный, опосредованный характер. Всякое расширение наших знаний о процессах объективной действительности имеет несомненную ценность, но далеко не всякое знание может быть тотчас же использовано для управления этими процессами. Прежде чем ответить на вопрос о том, <как надо переводить>, теория должна была изучить вопрос о том, <что значит переводить>. Незначительная эвристическая ценность первых попыток сформулировать общие принципы перевода и объяснялась, главным образом, тем, что они не были основаны на тщательном изучении фактического материала и подчас подменяли <то, что есть>, тем, что, по мнению того или иного автора, <должно было быть>.
Основы научной теории перевода стали разрабатываться лишь к середине двадцатого века, когда переводческая проблематика привлекла внимание языковедов. До этого времени считалось, что перевод никоим образом не может включаться в круг вопросов, изучаемых лингвистической наукой. Сами переводчики полагали, что лингвистические аспекты перевода играют в <искусстве перевода> весьма незначительную, чисто техническую роль. Конечно, переводчик должен был владеть как языком оригинала, так и языком перевода, но знание языков было лишь предварительным условием перевода и не затрагивало его сущность. Роль такого знания нередко сравнивали с ролью знания нотной записи для композитора. Без знания нот сочинять музыку, конечно, нельзя, но это знание ни в коей мере не является составной частью самого музыкального творчества и не объясняет его.
Со своей стороны, сами языковеды не видели оснований включать переводческую деятельность в объект лингвистического исследования, коль скоро она не определялась лингвистическими факторами. В центре внимания языкознания было изучение специфики языка, раскрытие его уникальной, неповторимой структуры, особенностей грамматического строя и словарного состава каждого отдельного языка, отличающих его от других языков. Все это составляло своеобразие языка, его национальный <дух> и предполагало принципиальную невозможность тождества двух текстов, написанных на разных языках. А поскольку считалось, что перевод должен исчерпывающим образом воспроизводить оригинал, то перевод оказывался принципиально невозможным по чисто лингвистическим причинам, не говоря уже о невозможности воспроизвести неповторимое своеобразие творческой манеры выдающегося поэта или писателя. Отношение языковедов к переводу четко выразил В.Гумбольдт в письме к известному немецкому писателю и переводчику Августу Шлегелю: <Всякий перевод представляется мне безусловно попыткой разрешить невыполнимую задачу. Ибо каждый переводчик неизбежно должен разбиться об один из двух подводных камней, слишком точно придерживаясь либо своего подлинника за счет вкуса и языка собственного народа, либо своеобразия собственного народа за счет своего подлинника>. Подобные взгляды, получившие позднее название <теория непереводимости>, разделялись многими лингвистами, в том числе и теми, которые сами много и весьма успешно выступали в роли переводчиков. <Теория непереводимости> не оказала, разумеется, какого-либо влияния на переводческую практику, поскольку переводчики продолжали выполнять <невыполнимую> задачу. Однако эта теория была одним из препятствий на пути лингвистического анализа перевода.
(Продолжение следует)
Тема: Лекция 2.2. ИСТОРИЯ ПЕРЕВОДОВЕДЕНИЯ. ТЕОРИЯ НЕПЕРЕВОДИМОСТИ. (Прочитано 12597 раз)
