Услышав мое имя она улыбнулась и посмотрела как бы сквозь меня:
- Илья, говоришь? Илюша, значит: А что у тебя на работе, Илюша?
- Да, вот и я хотел:
Она вытащила откуда-то проволочную рамку и направила в мою сторону. Рамка крутанулась, бабка странно хихикнула, как маленькая девочка, которая сказала то, чего говорить нельзя, потом втянула голову в плечи и блеснула глазами.
- Ага! Угадала? Не нравится мне твоя работа и твой начальник не нравится: Заходи.
При свете она еще раз внимательно меня оглядела и приказала сесть и ждать её, после чего удалилась в смежную комнату. Через пару минут она снова появилась с кипой каких-то книг и желтых листов с печатным текстом.
- Давай руку.
Я дал левую руку.
- Неправильно даёшь. Брать надо левой, а давать: Правую давай.
Где-то я об этом уже слышал. Но ничего говорить не стал, а просто дал правую руку.
Она долго рассматривала мою руку, что-то бурча себе под нос. В общем, вид у нее был вполне профессиональный, и действовала она довольно уверенно. Я наблюдал за ней и пытался воспринимать ситуацию вообще. Краем глаза я рассматривал комнату, обращал внимание на детали обстановки, фиксируя свои чувства, и пытался сначала добиваться ощущения нереальности происходящего, чтобы потом вернуться в исходное состояние.
- Да: Всё хорошо у тебя, Илюша. Тут всё отлично. Дай-ка посмотрю ещё у себя тут: Ты расслабься, все хорошо у тебя будет.
Она открыла какую-то книгу с потрепанной обложкой и с большим количеством закладок. На развороте был напечатан какой-то календарь - три или четыре столбца дат - крупным шрифтом. Она провела пальцем по странице сверху вниз и тихо охнула:
- Погиб!
Я не сразу понял ее слов и вопросительно наклонил голову, подставив то ухо, которым я лучше слышу.
- Надо же! Как жалко: Погиб.
Она взяла карандаш и обвела красным цифру 6. Потом цыкнула языком, мотнула головой и закрыла книгу.
- Всё.
Бабка спокойно и внимательно смотрела на меня, как бы пытаясь найти во мне признаки того, что она только что узнала из своей вещей книги. Хотя, может быть, она хотела понять, дошел ли до меня смысл ее слов.
В голове у меня пока был только один вопрос: зачем она обвела в своей книге эту цифру? Ведь если обводить каждому посетителю его цифры - вся книга будет в отметках. Может быть она обвела это для себя? Но зачем?
- Зачем Вы эту цифру обводили? Книжку Вам не жалко:?
- Тебя жалко, дубина. Смотри сюда.
Она опять открыла книгу на той странице и переложила ее мне на колени, ткнув толстым пальцем в обведенную цифру.
- Видишь?
- Вижу. И что, изменить никак нельзя это?
- Нет, Илюша, нельзя изменить это. Ну, на день можно подвинуть, если сильно постараться... Только зачем это тебе? Пускай уж так будет. Какая тебе разница - одна дает, другая дразница?
Бабка странно рассмеялась.
Я подумал, что действительно, пускай уж так будет.
- Ладно, пойду я : Спасибо Вам.
- Ага, давай! Заходи еще как-нибудь: до шестого декабря. Чаю попьем.
Гадалка слегка смутилась, потом опять посмотрела <сквозь> меня и встала меня проводить. Я подумал, что нужно спросить о том, как я погибну, но не решился. Видимо, я еще не принял решение верить мне в то, что я услышал, или не верить. Перед тем, как я вышел в дверь, бабка неслабо приложила меня ладонью по спине. Это было неожиданно и мне почему-то показалось, что этим она хотела сказать: <Ты мой>.
Стоя на остановке, я очень четко осознал, что, в принципе, я уже давно знаю об этом. Знаю и готовлюсь. Я давно уже не строю дальних планов, я не смотрю вперед и никак в будущем себя не вижу. Я уменьшаю свое присутствие везде. Я не фокусирую внимание, я, очевидно, теряю зрение и прогрессивно хуже слышу. Я быстро устаю и во многих вещах не вижу смысла. Я медленно погружаюсь в какую-то летаргию.
И по жизни все действительно выходит так, что все это последнее время я помаленьку сворачивал все свои земные дела, постепенно расставался со своими увлечениями, имуществом и со всем, что могло меня тут еще держать. Я, как бы собирал дорожную сумку, сортируя все свои проявления, как вещи, которые мне уже не пригодятся там, куда я собираюсь...
Я вспомнил, как многие последнее время отмечали мою короткую память. Возможно, я просто освобождался и от памяти - как от дальних, так и от ближних воспоминаний. Даже из текущих дел я практически ничего не старался запоминать. Создавалось впечатление, что я почти всегда нахожусь где-то еще, но не здесь. Для самого себя я объяснял такую ситуацию с памятью всякими банальными причинами: возможным дебютом атеросклероза, общей расслабленностью и даже транзитом по моей натальной карте сожженного в последнее время Меркурия.
Я вспомнил так же, что несколько последних лет мой фокус постепенно смещался в сторону ощущений, чувств и других нематериальных вещей, а моим спутником все чаще становилась странная печаль, погруженность внутрь себя и неспособность выразить присутствующую в глубине души потрясающую пустоту.
Теперь я точно об этом знал. Мне приходилось раньше читать или слышать о том, как какому-то человеку говорили, что он неизлечимо болен и ему осталось жить насколько дней, недель, месяцев и т.д. У меня в жизни были моменты, когда смерть была так близка, что засыпая нельзя было с уверенностью сказать, проснусь ли я опять - я смирялся и засыпал. Но теперь: Я не предполагал, что бывает еще и так и что так может быть со мной. То есть, я вроде и не болен и от чего умру - не известно. Случайность, должно быть, какая-нибудь: машина переедет и все.
Я много раз был свидетелем того, как неуклонно разворачиваются события вокруг меня. Как будто конечный итог уже известен и все случайности выстраиваются в одну закономерную цепочку. Все нужные детали и вещи приходят, находятся на улице, привносятся разными людьми - каждое в свое точное время, чтобы потом сыграть свою роль и повлечь за собой вполне закономерные последствия. В этой игре как бы случайностей свободной воле человека почти не отводится никакого места. Объективно и по большому счету у меня нет возможности ничего изменить. Все будет именно так, как будет, и все будет в свой срок. Какой-то своей частью человеку иногда свойственно знать, что случится. Иногда даже возникает такое чувство, что я сам все это когда-то установил - что, как и когда будет происходить - и теперь я вижу, как все задуманное разворачивается.
Наверное, я слишком серьезно воспринимаю разные глупости. Еще ни одна бабка мне не сказала того, что позже бы сбылось.
Однако меня не покидает мысль, что, когда это произойдет, я точно буду знать, что это конец. И Вы тоже будете точно это знать, когда это придет к Вам.
Думаю, что даже уже умерший человек еще вполне может как-то регистрировать то, как его тело начинает изменяться. Как коченеют конечности, раздувается кишечник, отвисает под действием силы тяжести кожа и мышцы, будучи уже не в тонусе, как заплывают уши и обостряется лицо. Просто земля начинает вступать в свои законные права подлинного собственника, и единственно доступным ей способом брать то, что ей от века принадлежало и что было на мгновенье у нее взято в пользование. Так, отстраненность от своего тела приходит далеко не сразу: сознание раздваивается и пока одна часть в ужасе цепляется за тело, другая, кажется уже знакомая с подобными ситуациями, смотрит безучастно: Я так это вижу.
Когда это случится со мной, и когда я буду в силах, я буду заглядывать в ваш мир иногда и изредка давать о себе знать. Ветром или взглядом незнакомого человека. Я помогу вам на ступеньках трамвая, и я буду держать вашу руку, когда вы будете лежать посреди толпы зевак с сердечным приступом. Это я ошибусь номером телефона, я удачно вступлю скрипкой где-нибудь в нужном месте, я подам мяч, вылетевший с поля, я лучиком пробьюсь через цветочные шторы в кроватку начинающего сознавать этот мир малыша и застыну на его восхищенном лице:
Я сейчас все не буду рассказывать - так не интересно. Только одно еще скажу: сначала я точно буду летать, кувыркаться, танцевать, разворачиваться и сжиматься, переливаться красками, взрываться и перетекать из формы в форму. Я буду веселиться в полный рост, опоздаю на Божий суд и выпаду из круга.
Возможно, Вы узнаете меня...
Пока.
Тема: Погиб (Прочитано 1790 раз)
