Швейцарский мыслитель Дени де Ружмон высказал в своем исследовании-бестселлере L’Amour et l’Occident/ Любовь и Западный мир (1939) одну неубедительную мысль:
в европейской цивилизации весь словарь сферы "любви" - естественно из сопутствующими представлениями, связями между групами понятий и т.д. (то есть синтаксисом) - был полностью перенесен из сферы мистики, главным образом - из суфийской, через Испанию времен халифата.
Сначала, как в ранних редакциях романа о Тристане и Изольде, за этим вокабуляром сохранялась исконная "мистическая" область применения, и вместе с тем уже начиналось смешение со сферой любви чисто человеческой. Упреждая обвинения читателя поста в искусственом разделении любви на низкую и высокую, Ружмон обращает внимание на совет автора одной из куртуазно утонченнейших редакций этого же романа (напомню, именно там влюбленные сплят, положив меч между собой, забывают о себе, созерцая лик Возлюбленной и теде), даный им молодому другу: "Коли возжелаешь любви прекрасной девицы, первым делом- захерячь ей по носу" (дословный перевод со старофранц.) Поэтому такое смешение было скорее гегелевским "овеществлением понятий", так как строго говоря, перенос еще не було куда делать. Любовь, как особая сфера осуществляемой ныне практики, получилась в результате распространения очарования мистических газелей и их прованских аналогов на "разхеряченый нос девицы".
Перевес на сторону Ружмона произошел благодаря прослушиванию последних хитов соврем. русской эстрады в маршрутке утром, как-то.: настя, брось на меня один взгляд, и я стану щасливее и богаче всех принцев и королей. Вряд ли исполнитель вообще представляет себе возможность чего-то подобного в ситуации офф-лайн, но такой уж словарь ему достался в наследство.
Сильной стороной ружмоновских изысканий есть их ограничение Зап. Европой - соответственно снимается вопрос откуда - "сверху" или "с низа" - шел импульс для суфийской мист. поэзии. Хотя в этом пункте вопрос неразрешимый, все же стоит вспомнить мысль Шмайдеггера: говоря "бытие - дом человека", нужно иметь в ввиду, что именно первичный опыт пребывания в мире дает возможность представить что-то такое, как "свое родное место" - поэтому здесь свойства бытия переносятся на дом, но не наоборот. Похожую проблематику первичности поднимает и Рильке в 4 элегии, где он стоит на одной позиции с Бродским, который коротко очертил ее как "от вечности бабой не закроешся" ("Мрамор").
Предлагаю обговорить не только аргументацию Ружмона, но и "смешение сфер" как источник фрустраций (наилучший пример - пъеса "Голубая роза" Л. П. Косач (Г. Р. - символ небесной любви в трубадуров))
Тема: длинная история о иносказаниях (Прочитано 1070 раз)
