Ёсида Канэёси "Записки на досуге"

[iv2259]

   
"Записки на досуге" были переведены и на все европейские языки. Их русское издание под названием "Записки от скуки" в переводе В.Н.Горегляда появилось еще в 1970 г.

ЁСИДА КАНЭЁСИ. "ЗАПИСКИ НА ДОСУГЕ"

ПЕРЕВОД АЛЕКСАНДРА МЕЩЕРЯКОВА

Насытившись однообразья чередой, на закате дня берусь за кисть, и, как душа прикажет, кладу на бумагу то, что на ум придет - и тут же вылетает вон, и так странно выходит - голова кругом идет.


20

Некий отшельник сказал однажды: "Ничто не держит меня в этом мире, только с небом расстаться жалко". Да, он прав, возразить нечего.

29

Погружаясь в покойные размышления, не можешь преодолеть любовь к тому, что ушло. После того, как все остальные отойдут ко сну, длинными ночами ради собственного отвлечения привожу в порядок свой стол. Рву бумаги, которые не хочу хранить, натыкаюсь на письма, написанные покойным другом, нарисованные им забавные картинки - и в моем сердце оживает прошлое. Письма людей, что еще с нами, но были написаны так давно… Припоминаю, когда и зачем их писали. Делается грустно. Печально думать, что человека уже нет, а его вещи еще долгое время останутся такими же, как и были.


38

Глупо искать славы и выгоды, и истощать тем свою жизнь, не зная покоя. Богатство человека не спасает. Наоборот - богатство приносит неприятности и горести. Если после твоей смерти из твоего золота сложат гору, подпирающую Полярную Звезду, какой в том будет прок? Что толку в тех усладах, что радуют глаз человека недалекого? Роскошный экипаж, откормленные лошади, золото и каменья… Для человека понимающего все это - забавы недоумка. Золото следует разбросать в горах, каменья - утопить в пучине. Опьяняющийся богатством - круглый дурак.

Скажут иные: запечатлеть свое имя в веках - вот чего следует желать. Но разве люди с положением и высокородные всегда хороши? Бывает ведь и так, что человеку глупому, но из приличного дома, сопутствует удача, он достигает рангов высоких и купается в роскоши. А ведь сколько было людей мудрых и святых, которые не пожелали подняться высоко и не стали искать удачи... Искать ранга и должности - так же глупо, как и богатства.

Снискать славу мудростью и святостью…Но если подумать хорошенько, то слава - это то, что говорят про тебя люди. Хвалящий и поносящий тебя - никто не задержится в этом мире. Точно так же, как и тот, кто внимал им. Так кого же тогда стыдиться, у кого искать славы? Хула начинается с похвалы. Так что и в посмертной славе нет проку, и искать ее - глупо.

Тому же, кто с тщанием ищет знаний и мудрости, тоже скажу, что и в мудрости сокрыт обман, а то, что называют даром - ложная игра ума. Слушать других, учиться и узнавать - не в том настоящая мудрость. Так что же назовем мудростью? Добро и зло - суть одно. Так что же назвать добром? У человека настоящего нет ни мудрости, ни достоинств, ни славы. Кто знает о нем, кто расскажет? Не в том дело, что скрывает он свою добродетельность или притворяется дурачком. Природа его такова, что не ведает он разницы между мудростью и глупостью, между приобретением и потерей.

Сердце, что ищет славы и выгоды, - заблудилось. Всё, что кажется существующим, - не существует. Не стоит ни желать, ни говорить о том.

58

Кто-то скажет: "Если вознамерился шествовать путем Будды, не имеет значения, где жить. Если размышляешь о будущих мирах, можешь жить хоть в своем доме и общаться с мирянами". Позволительно заметить, однако, что человек, который и вправду желает отрешиться от этого мира и выйти за пределы жизни и смерти, вряд ли найдет утешение в каждодневном служении господину и в заботе о семье. Сердце повинуется обстоятельствам, а потому вне покоя трудно ему прилепиться к Пути.

Нынешним легковесным людям далеко до людей прежних времен. Поселяясь в лесах и горах, они все равно ищут защиты от голода и ветров, а потому временами не могут не желать мирского. И все же было бы глупо утверждать, что не имеет смысла отрешиться от мира. И не говорите мне, что отринуть этот мир - дело зряшное. Если вступил на путь Будды и разлюбил этот мир, пусть даже и теплятся в тебе желания, все равно не идут они в сравнение с алчностью сильных мира сего. Много ли стоят бумажное одеяло, полотняная одежка, чашка риса, похлебка из лебеды? Монаху мало надо, его сердце напитывается с легкостью. Поскольку ему стыдно своего монашеского облика, он отдаляется от дурных людей и приближается к добру. Уж если тебе довелось родиться человеком, следует воспользоваться случаем и отрешиться от мира. А если поддашься желаниям и свернешь с пути просветления, кто тогда отличит тебя от скотины и зверя?

60

Преподобный Дзёсин из обители Синдзё был большим мудрецом. Обожал он сладкий картофель и ел его много. Во время проповеди ставил перед собой здоровенную чашу с наложенной горкой картошкой - читал писания и одновременно кушал. Когда болел, затворялся на неделю или две, запасался отборной картошкой, поглощал больше обычного - все болезни так вылечивал. Другим же ни картошинки не давал, сам все ел.

Дзёсин был очень беден, но когда его наставник находился при смерти, он отказал ему двести тысяч медных монет и свою келью. Дзёсин продал келью за сто тысяч и решил все свои триста тысяч потратить на картошку. Он передал деньги одному столичному человеку и тот доставлял ему картошку партиями стоимостью по десять тысяч монет. Теперь Дзёсин кушал картошки, сколько его душе угодно. На другие нужды денег не тратил, но они все равно кончились. Люди говорили: "Чтобы бедняк все свои деньги вот так вот запросто проел…Нет, он действительно человек святой".

Однажды Дзёсин повстречал некоего монаха и прозвал его "Белой тыквой". Люди спросили преподобного: "А что это за штука такая?" - "А я и сам не знаю. Только монах все равно на нее похож", - отвечал Дзёсин.

Дзёсин других людей во всем превосходил - он был красивее и сильнее остальных. Кушал он тоже больше всех. В каллиграфии, учении и красноречии равных ему не было. В школе, к которой он принадлежал, его считали настоящим светочем, а потому и в самом храме его уважали. Но только пользовался он славой чудака, поступал, как ему заблагорассудится, других не слушал. Когда после окончания службы наступало время трапезы, он других не дожидался - как только ему самому еду поставят, сразу за нее и принимался. Когда же считал, что ему уже пора, тут же вставал и уходил. Установленных часов для вкушения пищи тоже не соблюдал. Захочется ему поесть - вот и поест, не разбирая дня и ночи. А если спать захочет - идет к себе и днем спит. По какому бы важному делу к нему не пришли, ни за что не выходит. А как проснется, мог целыми ночами бодрствовать. С сердцем чистым вокруг бродит да стихи распевает. В общем, был он человек необычный, но люди его все равно любили, все ему позволяли. А все оттого, что добродетельности имелось в нем с избытком.        http://ru-jp.org/mesheryakov_yoshida.htm