:lol: :lol: :lol: :oops:
39
Вся деревня стояла на коленях перед каким-то типом в длинных одеждах. Я как раз спускался со стороны капища, где мы с Андрюхиным доводили до ума культовое сооружение.
Среди мужчин, женщин и детей склонившихся перед достаточно внушительной фигурой я не увидел своего наставника, хотя он ушел в деревню раньше меня.
Вспомнив, что по совместительству являюсь заместителем местного батюшки, плюс атамана, я напустил на лицо серьезу и громко крикнул с высоты своего положения:
- Эй! Деревня! Чего на колени бухнулись? Чай не Господь перед вами!
Некоторые из сельчан робко приподняли лица, гримасами давая понять, чтоб я заткнулся и присоединялся к ним, мол очень уж большое начальство приехало.
- Э нет, ребята! – громко отозвался я. – Негоже потомственному донскому казаку мять колени перед кем-то кроме Всевышнего! Ну-ка вставайте нехристи, небось тоже на Дону живете!
Речь моя видно задела молодых и горячих. Восемнадцатилетний Репа и двадцатилетний Пеня выпрямились во весь рост, не обращая внимания на шиканье и понукания сограждан.
Странный человек, все еще стоявший ко мне спиной поднял в сторону смельчаков свою правую руку с антикварной, отделанной золотом плетью и парни вдруг залепетали нелепые извинения снова устраиваясь поудобнее в коленопреклоненную позицию.
- Слышишь! – заметил я незнакомцу подходя все ближе. – Ты бы не очень тут отмораживался, а?
Тип наконец соизволил медленно обернуться. Я мысленно ахнул. Это был он, то самый мой старый знакомый со змеей во лбу.
- Фараон? Ты-то чего тут делаешь?
- Я пришел помочь! – важно и величественно отозвался он. – Помочь тебе и твоим людям.
- Здравствуй дядя, Новый год! – вырвалось у меня народное. – Чем же ты, брат, нам помочь-то можешь?
В склонившейся толпе засуетился старик Фофаныч:
- Ты бы это, Андрюха, не дерзил! А то ихнее величество обидится. Вся деревня-то пострадает. А так, глядишь, колданет и жратвы у нас станет вдоволь и от врага сберегет.
Старухи зашумели поддерживая однополчанина, умудряясь при этом разглядывать землю под носом. Я даже расслышал причитания на тему, что нынешняя власть в лице Андрюхина не может обеспечить деревню, а только гребет все под себя.
- Да что же вы ребята! – Мне стало совсем грустно. – Вроде местные, а рассуждаете как крепостные холопы. Вы чо фараонов никогда не видели?
Кстати, фараон уже сидел на невесть откуда появившемся золотом троне. Он улыбнулся мне и приподнял левую руку с солидным жезлом в знак приветствия.
- Видишь, Андрей! Твои люди верят в меня. Присоединяйся к ним и я выполню любое твое желание.
«Нелепый банальный триллер!» - подумалось мне. – «Фауст. Гете».
- А расписка нужна, - ехидно поинтересовался я. – Кровью?
- Ну что ты! – ласково улыбнулся фараон. – Кровь – категория философская. Согласись с моей священной правотой – вот она и расписка будет.
- Злой ты! Людей мучаешь. Кланяться заставляешь. Больной, что ли? Мания величия?
- Да нет, Андрей Павлович! Мне их поклоны-то ни к чему. Пусть ходят, прыгают даже. Внутри они передо мной все равно согнуты в три погибели. А вот Вы в последнее время почему-то выпрямляться начинаете! Нехорошо! Я великодушен, конечно, но ведь могу и обидеться.
- Угрожаете?
- Что Вы! Ни в коем случае! Я со всем к Вам уважением. Хотите, рядом садитесь. Будем на равных: Вы и я.
Странный тип. С пятого класса, сколько себя помню, не мог понять я этих фараонов. Такие могилы себе строили. Столько людей гробили. Зачем? И этот. Чего хочет?
- Веселитесь!? – откуда-то вынырнул сияющий Андрюхин. – Что за представление? В каком месте смеяться?
- Да вот! – кивнул я на народ. – Подыматься не хотят. Неместному богу молятся.
- Ну почему же неместному! – не согласился Андрюхин. – Скрепила - бог как раз таки местный. Упрямый, правда, но если прутом по горбу, враз послушным делается.
- Фараона? Прутом? – удивился я, и вдруг понял, что никакой не фараон, а обыкновенный осел из местного хлева стоит перед склонившейся деревней и флегматично пережевывает жухлую травку.
Кажется, заметили это обстоятельство и соплеменники. Совершенно покраснев от неожиданного позора, все начали рассасываться кто куда, пытаясь делать вид, будто ничего не было.
Андрюхин посмотрел на все это, пожал плечами и, хорошенько огрев заупрямившегося было осла хворостиной, повел животное в стойло.
40
- Ты сегодня будешь просыпаться? – оказывается Дядька Валька залез ко мне на чердак и трясет за плечо. – Давай, вставай уже, а то все проспишь.
- Не понял. – На улице еще темно. – Солнце-то не взошло.
- Когда оно будет всходить, мы уже должны будем сидеть на речке.
Я припомнил вчерашние намеки про рыбалку.
- Так чо, дядь Валь, Вы это серьезно вчера?
- Ну конечно. А ты чего подумал?
- Как обычно, думал, - я полез вниз по лестнице следом за учителем. – Типа притчи там какие-нибудь. Вроде как рыба – это истина, а удочка – наши возможности…
- Не курил вчера ничего? – озаботился Наставник.
- Не. Я ж завязал когда родился.
- Шутить стал больше. Хорошо.
До Койсугской речки нас довез на белой «Ниве» друг Дядьки Валентина – татарин Виталий. Он был примерно моего возраста, всю дорогу смеялся и травил анекдоты про евреев.
- Во сколько за вами заехать? – спросил он, высадив нас у огромного одинокого дерева на берегу реки.
- Не надо, Виталик, - как всегда что-то задумал Дядька Валька. – Мы сами, своим ходом.
- Дело ваше.
Нива заревела, взбираясь на песчаный холм и набирая скорость, поехала в сторону тоннеля под железнодорожной насыпью.
Мы неторопливо развязали свои чехлы и рюкзаки, доставая оттуда удочки и прочую рыбацкую чешую. Было уже светло, но солнце даже краешком еще не вышло из-за края плоской голой степи на востоке. Тонкая-тонкая рябь дрожала кое-где на тихой поверхности реки. Едва заметно покачивался камыш. Изредка всплескивалась вода и, не спеша, расходились в стороны волны-круги. То ли мальки баловались, то ли еще что.
Мы забросили свои удочки, сели поудобнее на заготовленные дядькой Валькой деревянные скамеечки и молча наблюдали за двумя неподвижными поплавками. Дядьки Валькин был белый, с синей полосой. Мой, чуть ближе к берегу красный с черной полоской. Я про себя еще решил, что у моего поплавка мастерский черный пояс и рыбы он должен больше наловить, чем дядьки Валькин сине-поясной. Через полчаса воздух изменился, перестал быть густым и неподвижным. Я обернулся. Над горизонтом алым огнем приподнялся верх солнца.
- Что? – заметил мое движение Валентин Иванович. – Началось?
Я кивнул, снова переводя взгляд на поплавок, и увидел, что на воде его нет. Мощный рой мыслей обрушился на мою голову, разом уничтожая весь покой царивший внутри до этого. Руки вздрогнули и сами рванули удочку кверху, подсекая возможную рыбу. Через секунду в ладони моей блестел утренним светом голый крючок. Без рыбы и наживки.
- Склевало! – заметил я.
Валентин Иванович понимающе улыбнулся и задумчиво сосредоточился на процессе.
Прошло еще около получаса. Солнце уже оторвалось от горизонта. Становилось жарко. Рыба не хотела клевать ни у меня, ни у дяди Вали. Я не знал, нервничать мне по этому поводу или просто созерцать природу… Потому занимался и тем и другим одновременно. Дядька Валька же казалось, спал с открытыми глазами. Мне пришла на ум веселая мысль, что рыбы не хотят мешать ему отсыпаться. А может действительно, так оно и было. Может, на самом деле рыбалка нужна была моему наставнику вовсе не из-за рыбацкого азарта? Не знаю. Лично мой азарт еще через час улетучился совсем.
- Дядь Валь! Может это… Домой?
- А!!! – словно очнулся Иваныч. – Чего ты говоришь?
- Домой, говорю, не пора? Может упражнения, какие поделаем?
- Домой? В принципе можно. Порыбачили неплохо. Мало, правда. Но на первый раз, наверное хватит. Не все два часа выдерживают с первого раза-то. Ты хоть уловил что-нибудь?
- Да нет! Клюнуло раз. И все. Мало тут рыбы, дядя Валя! Одна, наверное.
Дядька Валька посмотрел на меня пристально:
- Какая рыба, Андрюша? Сроду здесь рыбы не было!
Замер на секунду, подумал о чем-то своем. Вздохнул. Потом горестно махнул рукой и стал собирать вещи.
вот...
Тема: Цветок папоротника 39, 40 (Прочитано 1123 раз)
