Любимиые мысли.

[N N]

Обмен словами, разговор – всего-навсего предлог для других, более тонких форм общения. Когда такое общение не устанавливается, разговор умирает. Если двое настойчиво стремятся к общению, то не играет ни малейшей роли, что и как они говорят – можно нести любую чепуху. Те же, кто уповает на ясность и логику, часто остаются в дураках, понимания не добиваются. Они упорно ищут наилучшие возможности передать свои мысли и чувства, ошибочно считая, что мозг – единственный инструмент для обмена мыслями.

(Генри Миллер)

[N N]

Но вновь безволье, и упадок,
И вялость в мыслях, и разброд.
Как часто этот беспорядок
За просветленьем настаёт!

***

Пусть чередуются весь век
Счастливый рок и рок несчастный.
В неутомимости всечасной
Себя находит человек.

***

Пергаменты не утоляют жажды.
Ключ мудрости не на страницах книг.
Кто к тайнам жизни рвётся мыслью каждой,
В своей душе находит их родник.


(Иоганн Гёте, "Фауст")

[N N]

Иллюзии ... насчет того, что в своей жизни мы растем, развиваемся и движемся вверх, разделяют многие люди. Их серьезно подкрепляют идеи прогресса, выработанные западной цивилизацией, — от эпохи просвещения до американского императива вертикальной мобильности. На самом деле прогресс — это всего лишь концепт: есть и другие способы осмысления истории. Древние греки не знали идеи прогресса: напротив, они всегда оглядывались назад, к золотому веку, который сверкал тем ярче, чем дальше уходил в прошлое. Внезапное осознание, что прогресс — это не более чем миф, может быть шокирующим ... и влечет за собой серьезную трансформацию идей и убеждений.

(Ирвин Ялом "Вглядываясь в солнце. Жизнь без страха смерти")

[N N]

Какими бы полезными ни были идеи, лишь глубокий контакт с другими людьми может реализовать потенциал этих идей.

(Ирвин Ялом)

[N N]

Теперь он полностью владел своими чувствами. Они даже были необычайно обострены и восприимчивы. Страшное потрясение, перенесенное его организмом, так усилило и утончило их, что они отмечали то, что раньше было им недоступно. Он ощущал лицом набегающую рябь и по очереди различал звук каждого толчка воды. Он смотрел на лесистый берег, видел отдельно каждое дерево, каждый листик и жилки на нем, все, вплоть до насекомых в листве – цикад, мух с блестящими спинками, серых пауков, протягивающих свою паутину от ветки к ветке. Он видел все цвета радуги в капельках росы на миллионах травинок. Жужжание мошкары, плясавшей над водоворотами, трепетание крылышек стрекоз, удары лапок жука-плавунца, похожего на лодку, приподнятую веслами, – все это было внятной музыкой. Рыбешка скользнула у его глаз, и он услышал шум рассекаемой ею воды.

(Амброз Бирс «Случай на мосту через Совиный ручей»)


P.S. Такая обострённость всех чувств и восприятия (= пробуждённости) нашим местным четверопутчикам и не снилась! 

[N N]

С.П. Знаменский

«Сверхчеловек» Ницше


<...>

Любимыми образами Ницше были: могучая энергия солнца, грозовая туча с молнией и громом, бушующее море, орлиный полет, чистый воздух горных высот и вольный ветер. «Будьте подобны ветру, когда он вырывается из своих горных ущелий. Благословен этот добрый, неукротимый дух, который является врагом всем репейникам, всем поблеклым листьям и сорным травам».

Между тем кругом себя Ницше видел застой, рутину, пошлость, видел людей слабых, безвольных, сердца которых сузились от пошлой ограниченности, от погружения в мелкие житейские интересы. В такой среде все высокие идеи вырождаются в низменные стремления, благородные движения души размениваются на мелкие чувства. «Здесь великие мысли заживо варятся до того, что становятся мелкими. Здесь истлевают все великие чувства: здесь могут трещать лишь сухие чувствования!.. Здесь вся кровь течет по жилам лениво, равнодушно". Самая наука здесь опошляется. Современные мудрецы подслуживаются толпе. «Их мудрости присущ запах, как будто она вышла из болота». Это — хорошие часовые механизмы, мельницы. «Они всегда тянут, как ослы, народную телегу!»

Здесь нравственность низводится на степень чисто внешнего, механического делания, вырождается в лицемерие и ханжество. "Существуют такие, добродетель которых называется корчей под кнутом. Есть и другие, которые называют добродетелью ленивое состояние их порока. Существуют и другие, которые давно уподобляются обыкновенным часам, которые были заведены: они производят свое тик-так и хотят, чтобы тик-так называлось добродетелью... И опять-таки существуют такие, которые сидят в своем болоте и так говорят из тростника: «Добродетель значит — тихо сидеть в болоте. Мы никого не кусаем и уходим с дороги того, кто хочет кусаться, и во всем мы имеем то мнение, которое нам дают. И опять-таки существуют такие, которые любят телодвижения, и думают: добродетель — есть род телодвижений. Колена их постоянно преклоняются, а руки их постоянно восхваляют добродетель, но сердце их ничего не знает о том. И опять-таки существуют такие, которые считают за добродетель, когда говорят: «Добродетель необходима», но, в сущности, они верят лишь в то, что необходима полиция». Для таких «добродетельных не существует ни сильных чувств, ни решительных стремлений. Они даже боятся подумать о каком-нибудь поступке, выходящем из рамок их житейской морали, и в самой нравственности ищут для себя только «хорошего сна и добродетели, цветущей маком».

Такова была среда и жизнь, на которую пришлось реагировать Ницше...

<...>


Полностью здесь.




Да, снова о "машинах", "механичности" и выходе из этого порочного круга.


P.S. Цитированный отрывок из "Так говорил Заратустра" сделан другим переводчиком (возможно, самим автором статьи). Перевод очень понравился, но мне так и не удалось в Сети найти полный вариант нового перевода этой книги Ницше.   

Может, кто-нибудь поможет? Заранее большое спасибо.   

[N N]

«С каждым днем преображался мир для Андрея, последовавшего за новым учителем. Да и не мир, а его собственная душа становилась мягче. Смех и трапезы перестали быть грехом, земля под ногами стала упругой, и небо склонялось над ней, как любящий отец. А день Господа уже не был более днем гнева и разрушений, знамением конца света, но днем сбора зерна и винограда, днем свадьбы и танцев – неустанного обновления земли. И каждый новый рассвет приносил возрождение, Господь исполнял Свой обет не выпускать землю из Своих святых ладоней.»


(Никос Казандзакис «Последнее искушение Христа», 1951)

[N N]

«Да, головой своей ты понимаешь. Ты говоришь: "это правильно, это неправильно; это вот так или это не так; ты прав или ты ошибаешься". Но куда это нас приведёт? Вот, когда ты говорил, я смотрел на твои руки, грудь. Что же было с ними? Они оставались немы, будто в них нет ни капли крови. Так с помощью чего ты хочешь понять? Своей головой? Тьфу!»


(Никос Казандзакис «Грек Зорба», 1946)

[nisso]

Дикие гуси летят через озеро.
Озеро конечно отражает их.
Гуси не просят: "Отрази нас".
Озеро не говорит:
"Спасибо, что вы прилетели отразиться во мне".

(из дзен)

[N N]

– Я хочу, чтобы ты мне сказал, откуда все приходят и куда идут. Столько лет ты изнуряешь себя этой тарабарщиной. Что ж за сироп ты сумел выжать из двух-трёх тысяч килограммов бумаги?

Столько тоски было в его голосе, что у меня оборвалось дыхание. Эх! Как мне хотелось ответить ему! Я был глубоко убеждён, что самые высокие вершины человеческого духа не Знание, Добродетель, Доброта и Успех. Это что-то большее, фатальное и безнадёжное вроде священного Ужаса.

– Ты не отвечаешь? – с беспокойством спросил Зорба.

Я попытался объяснить своему товарищу:

– Мы – маленькие червячки, Зорба, самые маленькие червячки на маленьком листочке огромного дерева. Маленький листок – наша земля, другие листья – это звёзды, которые движутся в ночи. Мы бродим по нашему маленькому листку и с беспокойством его исследуем: нюхаем – хорошо или плохо пахнет; пробуем на вкус, если он оказывается съедобным. Мы ударяем по нему – он отзывается, как живое существо. Кое-кто из самых отважных достигает края листка. И там, над бездной, мы наклоняемся с широко раскрытыми глазами и напрягаем слух. Нас охватывает дрожь. Мы предупреждаем о страшной пропасти под нами, время от времени слышен шелест других листьев этого гигантского дерева, мы чувствуем, как от корней дерева поднимается сок и наполняет наши сердца. Вот так, склонившись над пучиной всем своим существом, мы дрожим от страха. С этой минуты нам грозит…

Я остановился. Мне хотелось сказать: «с этой минуты начинается поэзия», но Зорба мог бы не понять.

Я замолчал.

– Что же грозит? – обеспокоенно спросил Зорба. – Почему ты остановился?

– … Грозит великая опасность, Зорба. У одних начинает кружиться голова, они бредят, других охватывает страх и, пытаясь найти ответ, который успокоил бы их сердца, они обращаются к Богу. Третьи спокойно и смело смотрят с края листка в бездну, говоря: «Она мне нравится».

Зорба долго раздумывал. Он старался понять.

– Я, – сказал он, наконец, – каждую минуту вижу смерть и мне не страшно. Однако я никогда, никогда не скажу: «Она мне нравится». Нет, она мне совершенно не нравится! Я не согласен!

Он замолчал, но тут же продолжил:

– Нет, я не из тех, кто, как баран, подставит свою шею смерти со словами: «Отрежь мне голову, чтобы я сразу отправился в рай!»

Я в замешательстве слушал Зорбу… Что же это, если не мятеж? Гордый донкихотский порыв человека, стремящегося подчинить неизбежные законы бытия велению своей души, отрицать все устоявшиеся каноны и создать в соответствии с устремлениями своего сердца, наперекор равнодушной природе, новый мир, чище, нравственнее, лучше?


(Никос Казандзакис «Грек Зорба», 1946)

[Name]

"Назначение рыбной блесны – поймать рыбу, а когда рыба поймана, блесна забыта. Назначение слов – сообщить идеи. Когда идеи восприняты, слова забываются. Где мне найти человека, позабывшего слова? Он – тот, с кем я хотел бы поговорить." (Чжуан-цзы)

Источник

[Свидетель]

Мы любим людей за то добро, которое для них делаем и ненавидим за зло, которое им причиняем..

Лев Толстой.

[life3D]

"Актриса — больше, чем женщина. Актёр — меньше, чем мужчина."
(Мерил Стрип, американская кинозвезда)

[Cолнышко]

Сонеты Уильяма Шекспира:


Не изменяйся, будь самим собой

Не изменяйся, будь самим собой.
Ты можешь быть собой, пока живешь.
Когда же смерть разрушит образ твой,
Пусть будет кто-то на тебя похож.

Тебе природой красота дана
На очень краткий срок, и потому
Пускай по праву перейдет она
К наследнику прямому твоему.

В заботливых руках прекрасный дом
Не дрогнет перед натиском зимы,
И никогда не воцарится в нем
Дыханье смерти, холода и тьмы.

О, пусть, когда настанет твой конец,
Звучат слова: “Был у меня отец!”

* * *

Кто, злом владея, зла не причинит,
Не пользуясь всей мощью этой власти,
Кто двигает других, но, как гранит,
Неколебим и не подвержен страсти, -

Тому дарует небо благодать,
Земля дары приносит дорогие.
Ему дано величьем обладать,
А чтить величье призваны другие.

Лелеет лето лучший свой цветок,
Хоть сам он по себе цветет и вянет.
Но если в нем приют нашел порок,
Любой сорняк его достойней станет.

Чертополох нам слаще и милей
Растленных роз, отравленных лилей.

[Парадокс]

Михаил Лермонтов

ПРОРОК

С тех пор как вечный судия
Мне дал всеведенье пророка,
В очах людей читаю я
Страницы злобы и порока.

Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.

Посыпал пеплом я главу,
Из городов бежал я нищий,
И вот в пустыне я живу,
Как птицы, даром божьей пищи;

Завет предвечного храня,
Мне тварь покорна там земная;
И звезды слушают меня,
Лучами радостно играя.

Когда же через шумный град
Я пробираюсь торопливо,
То старцы детям говорят
С улыбкою самолюбивой:

"Смотрите: вот пример для вас!
Он горд был, не ужился с нами:
Глупец, хотел уверить нас,
Что бог гласит его устами!

Смотрите ж, дети, на него:
Как он угрюм, и худ, и бледен!
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его!"