Сходные идеи высказывает И.Кон ("Дружба: Этико-психологический очерк"):
Античный идеал дружбы несозвучен христианской морали. Христианская
формула "любви к ближнему" внешне напоминает аристотелевский принцип
"относиться к другу, как к самому себе", видеть в нем "другого себя". Но
Аристотель имеет в виду взаимоотношения между двумя конкретными индиви-
дами, окрашенные всем спектром человеческих эмоций, тогда как теологи
говорят об абстрактном "ближнем". Христианская "любовь к ближнему" не
является избирательной, распространяется на всех и вытекает из общей мо-
рально-религиозной нормы. Сильная эмоциональная привязанность к како-
му-нибудь отдельному человеку, с точки зрения средневекового теолога,
даже опасна и легко принимает эротический характер.
Отождествляя "истинную дружбу" с "христианской любовью" к богу, "отцы
церкви" и средневековая теология противопоставляют эту "божественную
дружбу" реальным, земным привязанностям.
Что это значит на практике, ясно видно из "Исповеди" христианского
богослова Августина Блаженного, жившего на рубеже IV-V вв. Едва ли не
самые трогательные ее страницы - рассказ о юношеской дружбе автора с со-
учеником по школе, товарищем детских игр. Дружба эта, покоившаяся на
полном совпадении склонностей и чувств, была искренней и нежной. Но -
"божья кара" за греховные заблуждения - друг внезапно заболел и умер.
Августин тяжело переживал эту утрату.
В "Исповеди" он так пишет об этом: "Какою печалью омрачилось сердце
мое! Куда бы я ни посмотрел, всюду была смерть. Родной город стал для
меня камерой пыток, отцовский дом - обителью беспросветного горя; все,
чем мы жили с ним сообща, без пего превратилось в лютую муку. Повсюду
искали его глаза мои, и его не было. Я возненавидел все, потому что ниг-
де его нет, и никто уже не мог мне сказать: "Вот он придет", как гово
рили об отсутствующем, когда он был жив... Только илач был мне сладос-
тен, и он наследовал другу моему в усладе души моей".
Однако боль утраты не убила собственной привязанности к жизни. Как же
могло случиться, "что я, его второе "я", живу, когда он умер"? Ведь "моя
душа и его душа были одной душой в двух телах". Но в позднейшем примеча-
нии Августин-теолог осудил этот крик души Августина-мемуариста как фри-
вольную декламацию, ибо
греховна не только мысль о слиянии душ, но и са-
ма безоглядная любовь к смертному. Только тот не теряет близких своему
сердцу, чья дружба покоится в боге - "в том, кого нельзя потерять" (IV,
4,9; 6, 11; 9, 14).
"Истинная дружба", в понимании христианского теолога, возможна только
на небе.
Источник