Артур Кестлер в своей книге "Дух в машине" приводит описание довольно интересной закономерности. Которую я бы назвал "развитие через деградацию". Здесь можно скачать отрывок из его книги на русском:
http://www.studmed.ru/kestler-a-duh-v-mashine_172b4987252.html#Процитирую его:
"Я попытаюсь показать, что обе возможности базируются на одной и той же модели
отступления и скачка, активизирующей творческие потенциалы, которые
зреют в обычной повседневности существования. Большие преимущества находятся в филогенезе благодаря активизации эмбриональных потенциалов через педоморфоз. В умственной эволюции, в каждом поворотном моменте, кажется, происходит нечто аналогичное. Связь между появлением биологического нового и умственного нового осуществляется одним из основных атрибутов живых существ — их способностью к самовыражению. Это такая же фундаментальная способность жизни, как и размножение, а у низших организмов — деление и почкование — обе части неотделимы."
"Эта же модель отражалась в бесчисленных вариантах; мотивы
смерти и воскресения в мифологии. Иосиф был брошен в ров, Магомет отправился в пустыню. Иисус восстал из гроба, Иона возродился вновь, выйдя из чрева кита. Гетевский Stirb und Werde, "Уход и возвращение" Тойнби, темная ночь мистики, охватывающая душу, предшествуя духовному возрождению, — все это имеет одинаковые прототипы:
отступление назад перед прыжком (французское reculer pour mieux sauter — более экспрессивно выражает это явление)."
"Ньютон однажды сказал, что мог видеть дальше, чем другие, потому что стоял на плечах гигантов. Но так ли он прав, что, стоя на их плечах или на каких-то других анатомических частях их тела, он принял галилеевские законы свободного падения, но отверг астрономию Галилея. Он принял также планетарные законы Кеплера, но разрушил все остальное кеплеровское здание. Он не взял за точку отправления их законченные "взрослые" теории, но
он вернулся в развитии к той точке, где начиналась ошибка. Точно так же кеплеровское здание не было построено на верхушке здания Галилея. Он разрушил ветхую структуру эпициклов, а взял только его основание. Точно так же Коперник не продолжал строить систему Птолемея с того места, на котором тот ее оставил. Он вернулся на две тысячи лет назад к Аристарху. Все великие революции проявили, как было уже сказано, ярко выраженный педоморфический характер. Они требовали столько же разрушения, сколько и восстановления. Но чтобы разрушить умственную привычку, санкционированную догмой или традицией, каждый должен преодолеть чрезвычайно мощные интеллектуальные и эмоциональные препятствия. Я имею в виду не только инертные силы общества, так как первоначальная точка сопротивления против еретической новизны находится под черепом индивидуума, который эту новизну и порождает, отражая сопротивление в агонизирующем крике Кеплера, когда он обнаружил, что планеты движутся не по круговым, а по эллиптическим орбитам. "Кто я, Иоганн Кеплер, такой, чтобы разрушить божественную симметрию круговых орбит!" На более приземленном уровне та же самая агония отражается в экспериментах Джерома Брюнера. Брюнер и Постмен, которому когда показали вторую половину игральной карты, с черной королевой, увидал ее красной, как это должно быть, а когда карту показали снова, его стошнило при виде такого извращения законов природы. Разучиваться более трудно, чем учиться, и кажется, что задача разрушения косных познавательных структур и новый их синтез не может, как правило, быть выполнена при полном дневном свете сознания, рационального мышления. Она может быть разрешена только специализированными формами мышления, которые нормально действуют и в сумеречных зонах нашего сознания."
"По свидетельству тех оригинальных мыслителей, которые взяли на себя заботы проследить за своими методами работы, вербализованное мышление и сознание в целом играет только подчиненную роль в короткой, решающей фазе творческого акта как такового. Их фактически единодушное подчеркивание спонтанности интуиции и предчувствий бессознательного происхождения, которые они затрудняются объяснить, показывают нам, что роль строго рациональных и словесных процессов в научном открытии была широко переоценена, начиная с эпохи Просвещения. В творческом процессе всегда существует довольно значительный элемент иррационального, не только в искусстве (где мы готовы признать его), но и в точных науках тоже." (с)