Дух дышит, где хочет.
Иоанн 3:8.
Дух дышит, где хохочут.
( См. также тему "Сакральная роль смеха" ) в старом форуме.
Интересно обратить внимание на таинственное связующее звено между реальностями
земной —
инобытийной —
художественной. Это
юмор — в широком значении.
У Гессе главный закон бытия
бессмертных — это «вечный, божественный смех» (
Г.;244), «рожденный неведомым человеку потусторонним миром выстраданного ... юмора» (
Г.;318-319), холодный,
ужасный, нестерпимый для человеческого слуха смех потустороннего мира (
Г.;335). Герою Гессе в его земной жизни доступен лишь отблеск
этого волшебного напитка —
юмор человеческий, слабый и прекрасный отблеск
смеха божественного, инобытийного. «Божество бесстрастно» — оттого и холоден смех
бессмертных. Человеку этого не дано, но он может достичь некоего подобия равнодушной вознесенности над несовершенством мира — благодаря юмору. Юмор — связующая нить между человеком и Богом, а мотив
смеха один из доминантных в «Степном волке». Постижение смысла бытия свершится тогда, когда человек научится
настоящему юмору — юмору висельника, ибо истинный «юмор всегда есть юмор висельника» (
Г.;334). Парадокс в том, что восхождение к
смеху бессмертных совершается по мере проникновения в сокровенные глубины подсознания героя.
Если Гессе унаследовал концепцию юмора от романтиков, то генезис набоковского юмора восходит к романтической иронии опосредственно — через русский
трагикомический юмор. И для Набокова, хотя
смех не относится к экзистенциальным ценностям его мира, нозаключает в себе нечто инобытийное: «разница между комической стороной вещей и их космической стороной, — утверждал он, — зависит от одной свистящей согласной» (
Н1.;1. 505). А в «Истреблении тиранов» писатель предложит
фантастический способ уничтожение диктатуры —
смехом.
По этому пути шел и Булгаков. В известном Письме Правительству СССР он не без гордости заявил о себе как о наследнике Салтыкова-Щедрина: я «СТАЛ САТИРИКОМ и как раз в то время, когда никакая настоящая (проникающая в запретные зоны) сатира в СССР абсолютно немыслима» (
Б.;5.447). Булгаковская сатира, как известно, в Советской России ко двору не пришлась.
Но творец «Мастера и Маргариты» реализовал мистический потенциал сатиры. Гротесково-сатирическое видение мира истинного художника всеобъемлюще, ибо оно проникает в духовно-мистический подтекст бытия. Сатирика отличает особый угол зрения: он видит уродливые сбои, искажения духовного идеала, которые и определяют нарушения нравственной нормы в «жизни действительной». Не случайно великие сатирики, такие как Рабле, Свифт или Мольер, были и великими мыслителями-философами. В произведениях Гессе, Набокова, Булгакова сатирический гротеск органично сплавлен с напряженным лиризмом, а порой и высокой патетикой.
ИсточникСм. также
Забавный разговор о смехе (из чата)